Фантастическая сага. Сломанный меч - [150]
Погрузив лицо в охапку душистых цветов, которые он для нее нарвал, она видела сквозь лепестки их щенячьи-застенчивую улыбку Аудуна. Здоровенный, вообще-то довольно уверенный в себе парень этот был, как ни странно, слабее ее самой.
Если они поженятся, то это он будет отдан ей, а не она ему. То не Скафлок, а всего лишь Аудун. Где ты, Скафлок, любимый?
Но память о Скафлоке была уже чем-то вроде воспоминаний о прошлогоднем лете. Она согревала сердце Фриды, но уже больше не жгла его. Тоска же ее по возлюбленному была подобна озеру с темной стоячей водой, чью поверхность расцветили уже солнечные блики. Скорбеть до конца дней своих было бы слабостью. Если бы она, Фрида, поддалась этому чувству, то была бы недостойна их со Скафлоком любви.
Аудун ей нравился. И к тому же он обещал стать надежным защитником скафлокову ребенку.
Однажды вечером они стояли вдвоем на берегу моря. У ног их тихо плескались волны, пламенело закатное небо. Аудун взял фридины руки в свои и проговорил неожиданно решительным голосом:
— Ты же знаешь, Фрида, что я полюбил тебя еще прежде того похищения. В последнее время я не раз давал тебе понять, что желаю взять тебя в жены. Поначалу ты меня и слушать не хотела, потом выслушала, но ничего не ответила. Дай же мне теперь прямой ответ на мой вопрос. Если ты скажешь нет, я никогда больше тебя не побеспокою. Ты пойдешь за меня, Фрида?
Она взглянула ему в глаза и промолвила тихим, но твердым голосом:
— Да.
ГЛАВА XXV
В конце лета в северных землях пошли проливные дожди. Днем и ночью Эльфийские холмы были окутаны сероватым сумраком, продуваемым порывистыми ветрами и пронизанном вспышками молний. Тролли теперь редко решались покидать Эльфхолм: изгнанники-эльфы собрались уже в громадные отряды и, судя по всему, совершенно ни в чем не нуждались, получая откуда-то припасы и оружие. А ведь эльфы — известные мастера устраивать хитроумные засады. Принужденные постоянно оставаться в замке, тролльхеймские воины слонялись без дела, играли на деньги в зернь, затевали ссоры друг с другом. И пили, пили без конца. Ожесточившиеся, снедаемые подспудным страхом, они стали крайне раздражительны, и от любого неосторожно оброненного слова могла вспыхнуть драка не на живот, а на смерть. Наложницы же их, эльфийки, вдруг стали такими капризными, что и дня не проходило без того, чтобы прежние друзья не рассорились из-за них вдрызг, и часто случалось, что воины убивали друг друга из-за женщин.
По окутанным голубым сумраком переходам Эльфхолма гуляли слухи один страшнее другого. Иллред погиб, его отрубленную голову враги держат в рассоле, а перед битвой надевают на древко и несут впереди войска вместо знамени. Новый король, Гуро, не может вести войско так, как Иллред: неоднократно уже пытался он дать эльфам решительный бой, и всякий раз принужден был отступить. Под водительством демона на громадном коне, имеющего дьявольский меч и дьявольскую же отвагу, эльфы побеждают тролльи рати, вдвое превосходящие их числом.
Кто-то из шептунов утверждал даже, что Вендланд пал, а жуткий этот эльфийский хёвдинг приказал своим воинам перебить окруженных троллей всех до единого. Здоровенное поле было сплошь завалено мертвыми телами, так что его можно было пройти из края в край, ни разу не ступив на землю, а все только по трупам.
Твердыни в Норвегии, Швеции, на Готланде и в Дании неприятель взял уже приступом, говорил другой. Причем, хоть и были замки эти отличной эльфийской постройки, и могли бы выдержать долгую осаду, но враг захватил их так же быстро, как прежде они были отданы троллям. А дружины их все перебиты. Эльфы захватили в одной ютландской гавани целый флот, и теперь совершают набеги на сам Тролльхейм.
Оставшиеся в живых союзники и наемники откололись от троллей. Говорили, что рать шэней напала в Гардарики на своих союзников троллей и всех их перебила. Гоблины подняли восстание и разорили то ли три тролльих города, то ли пять, то ли целую дюжину.
Эльфы хлынули в Валланд. Тролли отступили перед ними, потом отступление превратилось в бегство, и наконец, когда их прижали к морю возле древних кромлехов и менгиров, началась самая настоящая бойня. Много говорили и об ужасном коне, что убивал войной копытами, и о еще более жутком клинке, что разрубал металл как масло, при этом никогда не затупляясь.
Валгард, который с каждым месяцем становился все мрачнее, суровей и малословней, пытался поддержать пошатнувшийся боевой дух своего воинства.
— Эльфы собрались с духом, — говорил он. — Они собрались с силами. Разве не случалось вам видеть, как бьются в агонии смертельно раненые? Они сейчас растратят свои последние силы, а победить им все равно не удастся.
Но тролли видели, что из-за пролива приходит все меньше судов, а вести, что они приносят, все хуже (пока, наконец, Валгард не запретил своим воинам беседовать с прибывшими с континента), что повстанцы во главе с Огнедротом и Фламом Оркнейцем с каждой ночью все больше смелеют и теперь даже целая рать не застрахована от их нападения, что неприятель метко разит тролльхеймцев стрелами, что немало их гибнет и во время стремительных эльфийских набегов, совершаемых верхами или же по воде, что ирландские сиды усиленно вооружаются, явно готовясь к войне, что сами тролльхеймские воины снедаемы усталостью и отчаянием, а многие и умело подогреваемой лукавыми эльфийками ненавистью друг к другу.
