Фанаты. Прошлое и настоящее российского околофутбола - [39]

Сергей Андерсон, ЦСКА:

Раз в Минске, до сих пор не знаю кто, ночью в центре поля вырвал траву [чтобы получилась надпись] ЦСКА. Год восемьдесят третий, по-моему. Всех потом в каталажку забрали. Прямо с утра. Из Москвы? В машину, всех в машину. Привезли куда-то типа нашей «Матросской тишины», в две камеры запихнули всех. И мы там просидели до начала матча. Матч – в семь, а в полшестого всех начали потихоньку выпускать. И на матче сидели все вразнобой, потому что менты нас просто рассеяли. Не встать, не крикнуть – ничего.

А приехали в Ригу – Рига на ушах стояла. Это год восемьдесят седьмой – восемьдесят восьмой. Я тогда замначальнику МВД города горном в ухо дунул. Пьяный был, никакой. Только на трибуну зашел, говорю – ну-ка, дай горн. И – в ухо ему! Забрали сразу.

«Шляпа», «Зенит» (Санкт-Петербург):

Один раз я проспал. Играли с «Локомотивом», года три назад. Вскакиваю – пять утра уже или около пяти. Сбегаю вниз, сажусь в машину. Полетел в Москву – на футбол опаздываю. В районе Московской Славянки смотрю – машут двое [в зенитовских цветах]. Проскакиваю, разворачиваюсь, возвращаюсь. Они – пьяненькие. Мужик, до Москвы за полторы тысячи довезешь? Садитесь. А я в цветах, на параде, но они этого не замечают. Может, заняты своим счастьем – тем, что едут на футбол. Они – пивка. Я говорю – через сто километров будет заправка, там возьмете пива, только я вам ссать останавливаться не буду. В итоге все равно приходилось, но не в этом дело. Я гоню, как могу. Подлетаю к Москве. Ребята рассказали свою историю – сидели, пили. Часа в три их пробило поехать в Москву на футбол. Они взяли такси, за шестьсот рублей доехали до Московской Славянки, стали там голосовать. Стояли они, три часа голосовали – никто их не брал, потому что это выходной день, суббота была. Они говорят – нас где-нибудь высади, нам нужно до метро добраться, чтобы на метро ехать на футбол. Я говорю – ребята, да вы что, я вас до самого стадиона довезу. Они: ну, святой человек. Так и не поняли, что я тоже на футбол еду. Может, решили, что все питерцы в Москве так и ходят в зенитовских цветах постоянно. Или глаза настолько залиты…

Валерий «Сабонис», «Зенит» (Санкт-Петербург):

Раз «кони» встречают меня на Ленинградском вокзале. А там поезд приходит, и всех – в отстойник. Иду с ними, я – «на шифре», чтобы в отстойник не попасться. Они – в красно-синем. Через вокзал идем – сзади крик такой: «Молодые люди! Подойдите сюда». Смотрим – там великий персонаж Юрий Хомутский (майор московской милиции, работающий с футбольными фанатами. – В.К.). Но я тогда его еще не знал, там и познакомились. Ваши документы? Они говорят – какие документы, мы москвичи. Точно москвичи? Ну все равно покажите. Они начинают показывать. Он на меня – а ваши документы? Я говорю – да я тоже москвич. Он мне: да какой ты, Сабонис, в пизду, москвич? Иди, говорит, будешь старшим в отстойнике. Яудивлен был, что так человек отдается работе, всех знает в лицо – уже где-то углядел.

Сергей Андерсон, ЦСКА:

В восемьдесят втором году делали «двойник» Кутаиси—Баку. Сначала было нас человек пятнадцать, а в Баку уже поехало шестеро. Через Тбилиси – шесть рыл, без денег, нежравшие. В товарняке ехали. До Кутаиси все культурно было. В поезде, из Москвы. Попили вина, познакомились с грузинами. В Кутаиси нас встретили, классно все было – нас и кормили там. Только уже на самом футболе публика была пизданутая немного. Но без всяких эксцессов. Только «Москва, Москва!» – хулиганье местное выступало. Но до драк дело не дошло. Да о чем говорить, если у них на стадионе чача продавалась. Можно было подойти к этой тетке, которая билеты рвет, спросить: чача есть? Есть, сынок. Тебе за рубль вот такую бутылку дадут. Если сами менты кидают серпантины. Раньше же не было серпантинов, брали кассовую ленту. Мент подошел – у вас есть кассовая лента? Мы: нет. Ладно, дай им одну. Для нас это было дико – зная репрессии, которые тогда начались в Москве. А из Кутаиси решили поехать в Баку. Сели в поезд Кутаиси—Тбилиси, доехали.

В Тбилиси сели на электричку на Акстафу, до Акстафы электричка не дошла, потому что там какая-то санитарная зона. Мы вышли, смотрим – там товарняк стоит. Спросили, идет до Акстафы? Идет. Ну мы сели в этот товарняк вшестером. Товарняк этот потом тормознули в каком-то ауле, там чуть с местными драка не получилась. Потом ехали в почтовом вагоне до Баку, в Баку бомжевали. Как раз там покойник Гарик Шагин, «спартач», приехал из Махачкалы, который на «Хаарлеме» погиб. Выходим с футбола, попросили тренера – тогда был Базилевич: Олег Петрович, можно мы с командой? Выходим – там круг этих азерботов, и одна русская рожа: Шагин. Кричит: и меня возьмите. Они с Юркой, «конем», друзья были. С Шагиным как раз и кутили – арбузы воровали. Два дня где-то еще зависали.

Александр Шпрыгин («Каманча»), «Динамо» (Москва):

Мы поехали в девяносто шестом году в Вену [на матч «Рапид»—«Динамо»]. Тринадцать человек. Проехали «собаками» пол-Европы: до Бреста, потом Брест—Тересполь, Тересполь—Варшава, Варшава—Катовице, Катовице—Щецин. Потом пешком перешли в Чехию, оттуда – в Братиславу. В Братиславе заночевали, оттуда уже на поезде до Вены – такую бодягу замутили. И там какой-то канцлер или кайзер Австрии прибыл на игру, соблаговолил прийти на одну четвертую Кубка кубков, «Рапид»—«Динамо», ответный матч. А мы привезли фальшфайеры – через все границы и на стадион пронесли. И решили так – если «Динамо» не забьет ни одного гола, то мы на 85-й минуте хуячим. Ну, давай, пацаны, давай. И мы, короче, зажгли. А еще был такой дым – ПСНД-6. Отвертываешь жесть – и там две дырочки, с одной стороны дым, с другой – огонь. Я две заебенил, Кабан – одну, Ливерпуль, Зяблик – все задымили. Эти там все охуели. А мы не знали – думали, в Европе дымы жечь нормально. Нас полицейские как вязанули – и вниз туда. Двоих отпустили, а мы все лысые, в «бомберах», в ботинках. И они – перед этим кайзером показать и чтобы другим было неповадно – нам «браслеты» надели, руки сцепили сзади и повели вот так вот – по два полицейских, прямо по беговой дорожке, с собаками. В подтрибунное помещение завели на стадионе. Потом нас раз – и в Леопольден-штрассе, это типа транзитная тюрьма. А у нас у одного фамилия была Постой, а у второго – Кабан. Они там что-то «постой», «кабан». Смеются что-то там: ха-ха, то-се. А он уже так на это смотрит: «Yes, I’m Alex Postoy. Сука, зашибу, пидарас, бля». Тот-то не понял ни хуя.