Фамарь. Без покрывала - [21]

Когда Онан попытался поцеловать Фамарь, она резко отстранилась. Она стиснула зубы, зажмурила глаза и не шевелилась.

— Научись принимать жизнь такой, какая она есть. Все равно ничего не изменится.

— Лучше я умру.

Онан выругался:

— Отстань от меня.

Мягко зашуршали циновки под ногами уходящего от нее мужа. Через несколько минут он уснул. Его совесть была совершенно спокойна.

Фамарь тихо лежала в углу, закинув руки за голову. Акса за дверью продолжала петь любовные песни.

* * *

Всю ночь Фамарь собиралась с духом. Она решила бороться против несправедливого отношения к ней. Это ее право, и она должна набраться мужества для борьбы. Конечно, Иуда заступится за нее. Без детей его семья выродится и исчезнет. Ветер развеет имя Иуды, как прах. Она должна быть мужественной. Она должна открыто высказаться в свою защиту, потому что сыновья в этой несчастной семье заботятся только о себе!

Она пошла к Иуде, прежде чем проснулся Онан. Она рассказала своему свекру все, что сделал его сын. В подтверждение своих слов Фамарь показала ему полотно, разложенное на циновке Аксой. Лицо Иуды стало багровым.

— Ты провела с ним только одну ночь! Он образумится. Дай ему время.

Время? Это все, что Иуда мог ей сказать? Ему следовало бы рассвирепеть, узнав, что его сын собирается обмануть его. Онан грешил против всей семьи! Его действия не вызывали сомнения, им двигала алчность, а его преступление было равносильно убийству. Как мог Иуда сквозь пальцы смотреть на грех, совершаемый против его семьи? Неважно, что Ир часто оскорблял ее, — она не могла допустить, чтобы ее мертвый муж был так обесчещен. Неужели она должна бить в набат, чтобы заставить Иуду призвать Онана к ответу?

— При таком положении дел я не позволю Онану прикасаться к себе. Я не могу!

Глаза Иуды вспыхнули.

— Кто ты такая, чтобы говорить мне, что произойдет или не произойдет с моей семьей?

— Как я могу позволять себе подобное? Я жена твоего первенца! Ты хотел бы увидеть, как исчезнет имя твоего сына, потому что Онан отказывается исполнить свой долг?

— Молчать, девчонка!

Гнев переполнял ее.

— Я женщина, Иуда, а своим криком ты не заглушишь правду об этом унижении!

Фамарь знала: Иуда не любит, чтобы на него оказывали давление, но рожать детей было ее правом, более того — ее обязанностью.

— Почему ты споришь со мной? Все мы заинтересованы в рождении сыновей!

Что будет с коленом Иуды, если не пресечь такие безнравственные поступки, как этот?

— Без детей не будет обрабатываться земля. Без детей некому будет ухаживать за стадами.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы ты говорила мне об этом!

Иуда рычал, как раненый лев, но Фамарь не отступала. Иуда не был похож на Ира. Он не поднимет руку на женщину. И она, бесспорно, может проявить настойчивость.

— Иметь детей — это мое право!

Иуда отвернулся, на его скулах двигались желваки.

— Очень хорошо, — неохотно проговорил он. — Я скажу об этом Онану, как только соберусь с духом. А пока пусть будет так, как есть. — Он поднял руку, когда она попыталась возразить. — Дай мне закончить! Со временем мой сын сможет полюбить тебя. Ты думала об этом? Ты могла бы потрудиться ради этого, вместо того чтобы причинять всем нам неприятности. Сделай все возможное, чтобы заставить его полюбить тебя. Если Онан полюбит тебя, то он сам, без моих слов, будет обращаться с тобой как положено.

Ее щеки пылали. Онан был прав, Иуда ничего не будет делать. Он уйдет пасти своих овец и предоставит ей самой добиваться справедливости!

— Неужели ты так плохо знаешь своего сына?

Ир был неспособен любить, Онана обуревают алчность и зависть. Теперь, когда старший брат умер и не может протестовать, его единственным стремлением было захватить все что можно. Иуда мог бы прямо сказать, что это ее дело — защищать долю наследства и право первородства своего мужа. Это ее дело искать способ, как зачать ребенка.

— Я знаю своих сыновей, — решительно сказал Иуда, посмотрев на нее.

Она боролась со слезами, понимая, что он не будет уважать ее, если она даст им волю.

— Почему ты отказываешься противостать греху, который совершается на твоих глазах? Ты никогда не призывал к ответу Ира и теперь отворачиваешься, когда Онан…

— Не учи меня управлять своей жизнью и семьей!

— Я не собираюсь занимать место Вирсавии!

Иуда от удивления широко раскрыл глаза, его лицо побледнело от гнева.

— Ты достаточно наговорила, — сказал он с убийственным спокойствием.

Фамарь видела его ярость, но не волновалась. Если он хочет ее ударить, пусть ударит. Ее били в этом доме и раньше, и она не сомневалась, что будут бить еще. Она не будет смотреть на него, как овца на льва.

— Когда ты давал моему отцу выкуп, вы заключили договор. — Она изо всех сил старалась говорить спокойно и не кричать от отчаяния. — Я стала женой твоего сына, Ира, и, как жена твоего сына, твоей дочерью. И ты позволишь, чтобы со мной обращались, как с блудницей? Конечно, человек, который защитил свою сестру от князя Сихема…

— Это совершенно другое дело! — прервал он ее.

Лицо его вдруг побелело.

Фамарь поняла, что разбередила старую рану, и попыталась исправить положение.

— Я член твоей семьи, Иуда.