Фамарь. Без покрывала - [18]

— Что должен? Как ты можешь так говорить! Твоя свекровь о тебе прожужжала Иуде все уши. Она не хочет, чтобы Онан был с тобой в одной комнате, не говоря уже о постели.

— Как ты можешь укорять ее? Я так же горевала бы, если бы потеряла сына.

— Или любящего мужа, — она понизила голос до заговорщического шепота:

— Мы все счастливы, что избавились от Ира.

Фамарь отвернулась, не желая соглашаться с ней.

Акса вздохнула.

— Ты должна быть осторожна, Фамарь. Вирсавия ищет, кого обвинить в смерти сына.

Фамарь опустилась на подушку.

— Тогда она должна обратить внимание на Бога Иуды.

— Она подозревает тебя. Она утверждает, что ты околдовала его.

Фамарь внимательно взглянула на Аксу.

— Разве в этом доме у меня есть какая-нибудь власть, чтобы чему-то помешать или помочь? Я ничто! Что я приобрела со смертью мужа? Я стала богаче с мертвым мужем? — Она тряхнула головой и отвела взгляд. — Вирсавии никто не поверит. Все слышали, как Ир отверг Бога своего отца, и видели, как он умер.

Акса села перед ней на корточки.

— Ты думаешь, это имеет значение? — она взяла руки Фамари и крепко сжала их. — Что касается характера Ира, то Вирсавию во многом можно было бы упрекнуть, но ты считаешь, она примет эти упреки?

Фамарь выдернула руки и закрыла ими лицо.

— Я ничего плохого не сделала Иру. — Она судорожно вздохнула, и из глаз ее хлынули слезы, несмотря на все ее старания удержать их. — Что это за семья, в которой каждый стремится погубить другого?

Акса прижала кончики пальцев к губам Фамари.

— Я знаю, ты не причинила никакого вреда Иру. И Иуда знает это. Ты никогда ничего не говорила против мужа. Все знали, что он тебя бил, и отворачивались.

— Тогда как ты можешь говорить?..

— Ты слишком молода, чтобы понять таких людей, как Вирсавия. Она ревнива. Она боится потерять свое положение, поэтому она лжет. Ложь, которую повторяют достаточно часто, в конце концов принимается за правду.

— Я могу быть только такой, какая я есть, Акса! — Слезы бежали по щекам Фамари. — Я могу вести только такой образ жизни, который, по моему разумению, самый лучший.

Акса подперла щеку.

— Успокойся, моя милая. Ты одержала победу. Иуда отдал тебе Онана. Значит, он верит, что жизнь его сына забрал Бог его отца, хотя Вирсавия и утверждает, что ты причастна к его смерти. Но берегись ее, она хитрая, как змея. Теперь, когда Иуда принял решение, она будет молчать. Какое-то время она ничего не будет предпринимать. Но никогда не забывай: она твой враг.

— Она всегда была моим врагом, Акса.

— А теперь еще больше, чем когда-либо, но Иуда защитит тебя.

С невеселым смехом Фамарь покачала головой.

— Иуда не стоит рядом со мной. Он, как всегда, стоит в стороне. Все, что он сделал, это предпринял необходимые меры, дабы сохранить свою семью.

Она отвернулась, не желая, чтобы Акса увидела ее боль и разочарование. Иуда отказался наставить ее на путях своего Бога, хотя его Бог явно обладал властью над жизнью и смертью.

— Мне сейчас тяжелее, чем в тот день, когда я пришла сюда. Я желаю этой семье счастья. Я хочу исполнить свой долг.

— Ты его исполнишь.

— Если у меня будут дети.

— Не если, а когда. — Акса улыбнулась. — Онан даст тебе дитя. Я не сомневаюсь в этом.

Фамарь не разделяла ее уверенности. В конце концов Онан был братом Ира.

* * *

Акса была довольна тем, что Иуда окончательно решил вопрос о среднем сыне. Ее сердце ныло, когда она видела равнодушие его семьи. Никто в этом доме не был достоин Фамари. Она красивая, работящая и преданная. Временами Акса наблюдала, с каким достоинством вела себя ее девочка, особенно когда сталкивалась с пренебрежением, оскорблениями и вспышками гнева со стороны Вирсавии. Ее сердце переполнялось гордостью. Иногда ей приходилось прикусывать язык, чтобы не высказать свои мысли и тем самым не навредить Фамари.

Иуда не торопился отдать Фамари Онана. Акса начала опасаться, что Вирсавии все-таки удалось настроить его против невестки. Кормилица любила Фамарь так же нежно, как любила бы свое собственное дитя, и то, что с Фамарью обращались таким образом, вызывало в ней гнев.

Акса обрадовалась, когда Иуда нашел ее и спросил о здоровье Фамари. Она поняла, что это действительно интересует его, и избавила Иуду от дальнейших расспросов.

— Самое благоприятное время для зачатия наступит через десять дней.

— Через десять дней. Ты уверена?

— Да, мой господин.

Акса не пренебрегала своими обязанностями в отношении Фамари и семьи Иуды. У девочки не было от нее секретов. Следить за ее здоровьем было долгом Аксы. Она знала дни ее цикла. Она отсчитывала их от полнолуния, так, чтобы точно знать, в какие дни Фамарь более всего готова к зачатию.

Вопрос с Онаном был решен, но Аксу тревожило настроение Фамари. Она была задумчива, стала скрытной. Прежде она всегда делилась с кормилицей своими мыслями, поверяла ей свои чувства. Акса понимала — это из-за того, что девочка становится женщиной, но ей хотелось исключить из ее жизни даже самые незначительные огорчения. Она обожала свою воспитанницу и жаждала для нее только самого лучшего. Как может она поднять ей настроение, если не знает, о чем думает Фамарь? Девочка не хотела говорить о том, что ее тревожило. Акса настаивала, но Фамарь сопротивлялась. Акса могла только догадываться, что Фамарь пугала перспектива физической близости с Онаном. Ее можно было понять, если учесть, как бессердечно обращался с ней Ир. Акса переживала за свою девочку и мучилась вопросом, что можно сделать, не навредив ей. Синяки и тогда и теперь — довольно обычная вещь, но более жестокие удары ранили сердце и вызывали непреходящую боль. И что тогда будет с ее Фамарью?