Фальшивые червонцы - [96]

Шрифт
Интервал

— Помочь следствию вы упорно отказываетесь, — сказал Сергей Цаплин. — Не знаю, в чем тут загвоздка, по-видимому, есть у вас причина брать на себя всю ответственность. Дело это хозяйское, всякий живет своим умом. Давайте, Николай Сергеевич, поговорим сегодня на другую тему — не о фальшивых деньгах, которые вы будто бы нашли на Сенной площади. Расскажите, пожалуйста, как вы дезертировали 5 октября 1919 года из Красной Армии и чем после этого были заняты?

Вопрос Биткину пришелся не по вкусу.

— Нечего мне рассказывать, — забормотал он, стараясь отделаться ничего не значащими, пустыми словами. — Был такой случай. Сбежал из полка, отпираться не буду. Боялся кровопролития и смертоубийства, как истинно верующий православный человек, не хотел попасть на фронт. Спасибо Советской власти, подвела под амнистию, простила мой грех...

— Нет уж, Николай Сергеевич, давайте не будем валить все на религию. Да и амнистия была гораздо позднее, а мне надобно знать, чем вы занимались в дезертирах. Вы и ваши друзья, с которыми скрывались тогда в лесу...

— Известно чем, гражданин следователь. В лесу обитали, хоронились подалее от людских глаз. Дезертирская житуха паршивая, голодная. Обовшивел весь, износился, на дикого зверя был похож по обличью.

— Не сочувствия ли ищете, Биткин? Сочувствовать дезертирским невзгодам я не имею желания. К тому же интересуют меня более конкретные вещи. Вот, допустим, 22 февраля 1920 года, километрах в пяти от станции Войбокало, среди бела дня было совершено ограбление кассира Никифорова, везшего жалованье рабочим торфоразработок. Бандиты отняли у него саквояж с деньгами, винтовку, увели казенную лошадь, а самого Никифорова, кстати, старого больного человека, связанного и раздетого до белья, обрекли на мучительную смерть, так как мороз в тот день был крепкий, двадцатипятиградусный. Не припоминаете ли подробностей этого происшествия, Николай Сергеевич?

«Конкретные вещи» еще менее понравились Биткину. Снова, в который уж раз, он заюлил, принялся уверять, что его путают с кем-то другим, что вышла ошибка. Лишь ознакомившись с обличающими показаниями своих приятелей по дезертирской банде, вынужден был поджать хвост.

— Быть может, желаете очную ставку? — осведомился Сергей Цаплин. — Это легко устроить. Прошло с той поры восемь лет, но вас-то, надеюсь, узнают. Как не узнать главаря банды? Кроме того, считаю полезным предупредить вас, Николай Сергеевич, что эпизод возле станции Войбокало далеко не единственный, который я собираюсь вменить вам в вину. Житуха в дезертирах, похоже, была не такой уж паршивой. Поразбойничали досыта, поиздевались над окрестным населением, а после амнистии взялись играть в благородных раскаявшихся граждан...

— Чего вы от меня хотите? — глухо спросил церковный активист.

— Немногого, Биткин, всего лишь правдивых показаний. Знакомы мы с вами больше недели, достаточно пригляделись друг к другу, пора бы и кончать с запирательством. Тем более что пользы от него ни на грош. Наоборот, как бы не получилось для вас во чужом пиру похмелье...

— Скажешь вам правду, а вы не поверите... На стрелочниках-то легче всего отыгрываться, стрелочник всегда виноват.

— Чистосердечное раскаянье никому не приносило ущерба. Только пользу. И то, что в этой истории имеются фигуры поважнее Николая Сергеевича Биткина, сомнений у меня не вызывает. Остановка, как видите, за правдивым вашим рассказом о происхождении фальшивых червонцев.

Но Биткин не торопился выкладывать свой рассказ. Мямлил, всячески уклонялся от прямых ответов, а затем ни с того ни с сего стал жаловаться на недомогание. С самого утра его лихорадит и голова точно не своя, чугунная. Неплохо бы устроить маленький перерыв, дать ему отдохнуть.

— Поразмыслить желаете? — догадался Сергей Цаплин. — Пожалуйста, думайте на здоровье. Хочу, однако, предостеречь. Не упустите срока, Николай Сергеевич, потому что ложка дорога к обеду...

«Недомогание» Биткина длилось всего несколько часов, закончившись вполне благополучным исцелением. К вечеру позвонили из тюрьмы и сообщили, что заключенный настаивает на встрече со своим следователем, так как решил дать важные показания.

— Скажите, уважаемый гражданин следователь, зачтется ли правда моя? — попробовал затеять торг церковный активист. — Обману не будет? Очень вас прошу, напишите в протокольчике, что раскаялся, мол, раб божий Биткин, от души все рассказал, без малейшей утайки... Ну и так далее, сами небось знаете, что надо писать в протокольчике...

— Зачем нам обманывать друг друга? Мы не в храме божьем, Николай Сергеевич, у нас тут учреждение серьезное...

— Тогда записывайте, что скажу. Червонцы те, дьявол их разорви, не мои вовсе. Дал их мне Федор Игнатьевич Федотов. Шурин мой, землячок, одним словом. Исполу ссудил, по-свойски...

— Как же так — исполу? На каких условиях?

— Пять рубликов ему, а пять мне. С каждой десятки. Условия-то ничего были, подходящие...

— Стало быть, Федотов предупредил вас, что червонцы эти фальшивые?

— Намек такой сделал. Дескать, поаккуратней с ними будь, на рожон не лезь. Прямо ничего не говорил, только намек сделал...


Еще от автора Ариф Васильевич Сапаров
Битая карта

Документальные повести ленинградского прозаика «Битая карта» и «Гороховая, 2» посвящены героическим дням петроградских чекистов.Переиздание произведений приурочено к 70-летию создания ВЧК.


Рекомендуем почитать
Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге

Все произведения замечательного писателя-путешественника Владимира Клавдиевича Арсеньева (1872–1930 гг) собраны в одну электронную книгу. Кроме рисунков и этнографических фото-материалов, книга содержит малоизвестные фотографии автора, его родственников и сподвижников.Сборка: diximir (YouTube). 2017 год.


Рыцарский долг

Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».


Закат над лагуной. Встречи великого князя Павла Петровича Романова с венецианским авантюристом Джакомо Казановой. Каприччио

Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)


Поклонники змеи. Черная птица

Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.


Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.


Пепел революции

В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.