Фальшивые червонцы - [72]
И уличная встреча с тайным советником была. Решив все рассказать по правде, он ничего не намерен утаивать.
Встреча была возле Аничкова моста. Мишка Шильдер хворал тогда, на улицу не выходил, пойти пришлось взамен него. Путилову надо было сказать условную фразу, смысла которой он и до сих пор не понимает: «Куропатки продаются по три рубля за пару».
Для начала, остановив у моста, велено было заговорить о чем-нибудь нейтральном. Совершенно верно, спрашивал он, если память не изменяет, как проехать на трамвае до Финляндского вокзала. Или что-то в этом роде, ерунду какую-то.
Щели в стене круговой поруки становились угрожающими для тайного советника. Как всегда бывает, одно признание тянуло за собой другое.
Перетрусивший полковник лейб-гвардии, сам того не желая, вышиб с наезженной колеи своего напарника по уличной слежке. Тот ознакомился с показаниями Рихтера и мигом учуял шаткость собственной позиции. Смешно было ссылаться на слабую память, когда следователю все известно. Смешно и, пожалуй, опрометчиво в создавшихся условиях, поскольку каждый спасается в одиночку.
Торопливо наверстывая упущенное, Владимир Николаевич Забудский принялся валить всю ответственность на Шильдера. Эпитетов и бранных выражений при этом не жалел, назвал даже своего приятеля «взбесившимся негодяем».
С Михаилом Шильдером они вместе поступали в Лицей, вместе и кончили его в предвоенном, 1913 году. Шильдер всегда был высокомерен, спесив, с неутолимым честолюбием прирожденного карьериста. В жилах у него кровь надменных остзейских баронов, хоть он и скрывает это, выдавая себя за чистопородного русака. Бароны те, как всем известно, сплошь выродки и маньяки. Ради тщеславных своих замыслов способны вырезать половину человечества.
К нелегальщине и интриганству у Михаила Шильдера редкие способности. Словечка никогда не скажет в простоте, по-человечески, весь насквозь пропитан тайнами, умолчаниями, недоговоренностями.
Вдобавок еще и беспощаден этот Шильдер. Кровь людская для него на манер простой водицы. Взять, допустим, злосчастную историю с Афанасием Павловичем Хрулевым. Никаких не было доказательств его измены, одни лишь догадки и предположения, а велел уничтожить всеми уважаемого семейного человека.
Печатник не выдержал, усмехнулся:
— Вы так браните своего приятеля, что можно подумать, будто сами ходили в ангелочках...
— Я не ангел, гражданин следователь, я тоже виноват. Но в сравнении с Шильдером моя вина ничтожна...
— Это как раз мы и обязаны выяснить. Вернемся поэтому к делу. Так кому же было приказано уничтожить Хрулева?
— Мне и полковнику Рихтеру. Словом, нам обоим, совместно. Не знаю, выполнил ли распоряжение Алексей Александрович, а я прямо сказал Шильдеру, что на мокрые истории согласия моего нет...
— Верно ли это, Забудский? Разве не вами был сброшен в Фонтанку Иннокентий Иннокентьевич?
— Не мной! Клянусь собственным здоровьем, не мной! Лично я, гражданин следователь, на человека поднять руку не способен. Тем более на Иннокентия Иннокентьевича, с которым вместе учился и всегда был в добрых отношениях...
— Выходит, Замятин покончил самоубийством?
— Так писали в газете, но я думаю, что бедный Иннокентий был ликвидирован. Кто это сделал, сказать точно не могу — к сожалению, не знаю. Замятин был в подчинении у Шильдера, занимался какими-то особыми поручениями, совершенно секретными. Допускаю, что мог с ним расправиться сам Шильдер. Или кто-нибудь другой по его поручению. Насчет Иннокентия Иннокентьевича, кстати, шли такие же разговоры, как и про Хрулева: что предатель, что связан с Гороховой и тому подобное...
— Скажите, Забудский: когда и где вы познакомились с Константином Петровичем Угрениновым?
— Знаком с ним не был, но фамилию эту слышал от Иннокентия Иннокентьевича. Случилось это за день до его смерти. Мы с Иннокентием Иннокентьевичем совершенно случайно столкнулись тогда у подъезда Владимирского клуба...
— Случайно? Разве вы не следили за Замятиным по поручению Шильдера? Давайте уж не крутить, Владимир Николаевич. Решено говорить правду — вот и говорите...
— Да, я наблюдал за ним, вы правы... Шильдер распорядился докладывать ему о времяпрепровождении и всех встречах Иннокентия... Поверьте, я обязан был подчиняться приказу... За ослушание меня могла постичь страшная кара...
— Продолжайте, Забудский. Что было, когда вы столкнулись у Владимирского клуба?
— Иннокентий, конечно, понял что к чему. Он был достаточно умен. Обозвал меня полицейским шпиком, но не рассердился. Он вообще в ту ночь был как-то возбужден, разговорчив, может быть даже под хмельком... Пойдем, говорит, рядышком, господин Шерлок Холмс, как вполне порядочные граждане... Таиться нам стыдно, все-таки старые лицейские аборигены... И мы отправились вдвоем на Петроградскую сторону, где он квартировал...
— Почему у вас зашел разговор об Угренинове?
— Иннокентий, как я уже докладывал, был малость не в себе. Шагал рядом со мной и громко рассуждал на всякие отвлеченные темы. Об Угренинове он заговорил внезапно, без всякого повода. Сказал, что это настоящий мужчина, рыцарь своей идеи и умер по-человечески, не пискнув. Я спросил — кто это такой, но Иннокентий промолчал, не ответил. Потом велел мне запомнить эту фамилию. Хорошая, говорит, русская фамилия, не то что какой-то Шильдер...
Документальные повести ленинградского прозаика «Битая карта» и «Гороховая, 2» посвящены героическим дням петроградских чекистов.Переиздание произведений приурочено к 70-летию создания ВЧК.
Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».
Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)
Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.
В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.
В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.
«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.