Фальшивые червонцы - [58]

Полагалось делать свои чекистские дела тихо и, по возможности, неприметно. Оставаться всегда в тени, не лезть ни к кому с менторскими нравоучениями и, что важнее всего прочего, глядеть в оба, не прозевать решающую минуту, когда требуется твое вмешательство.

Начальником технического отдела в Севзапвоенпроме работал инженер Ружейкин. По узкой своей специальности корпусник, один из известнейших кораблестроителей Ленинграда.

Начинал когда-то карьеру на «Северно-Судостроительной верфи», на знаменитых ее стапелях, где ковалась мощь русского военно-морского флота. С годами вырос в крупного инженера широчайшего профиля. Знаток технических новшеств в машиностроении, изобретатель, техническим отделом руководит безукоризненно.

Ружейкин-то как раз и нахваливал своего секретаря, не жалея при этом радужных эпитетов. Работник всеми уважаемый, авторитетный, с мнением которого принято считаться. Дескать, и деловит Михаил Владимирович Шильдер, и схватывает сложнейшие инженерные вопросы на лету, и вообще без него он, Ружейкин, все равно что без рук — секретарь в техническом отделе выдающийся, поистине незаменимый.

Оспаривать это суждение не хотелось, да и не было для того достаточно веских оснований. Толковые секретари действительно большая редкость, и Шильдер со своим опытом прислуживания царским сановникам вполне мог очаровать простодушного Ружейкина. Только вот куда нацелена деловитость «смуглолицего в клетчатом пальто»? Вряд ли на процветание советской оборонной индустрии. Думается, в другую сторону, в противоположную.

Скоро Печатнику доложили о странных несуразностях во взаимоотношениях начальника отдела и его секретаря. Ружейкин известен своей рассеянностью, смахивающей порой на чудачество. Способен, допустим, в разгар делового совещания прервать себя на полуслове, уставившись в потолок и, вероятно, обдумывая внезапно родившуюся идею. На помощь ему приходит в таких случаях секретарь, неизменно находящийся рядом с начальником. Не просто напомнит о чем шла речь, но и сердито прикрикнет на своего шефа, будто тот у него в подчинении.

Еще было замечено сослуживцами, что, уезжая в Москву, в очередную служебную командировку, Ружейкин спрашивал у своего секретаря, нет ли для него поручений в столице. Сказано это было на людях, со свойственной Ружейкину прямотой, и Шильдер якобы смутился, отвел начальника в сторонку, что-то шепотом ему выговаривал.

У фактов подобного свойства огромная сила эмоционального воздействия на психику следователя. Они настораживают и будоражат, как тревожные сигналы о неблагополучии, зовут к активности, к решительным действиям и, что скрывать, нередко подбрасывают слишком поспешные выводы.

В случае с Михаилом Шильдером торопливость исключалась категорически. Ежели подручный тайного советника пробрался в Севзапвоенпром со специфическими намерениями, а сомнений в этом почти не было, то излишней скоропалительностью только вспугнешь вражеского лазутчика. Нужны тут железные доказательства и прямые улики, надобно до конца раскрыть всю механику растаскивания секретной информации.

По просьбе чекистов в Севзапвоенпроме ввели кое-какие строгости, призванные оградить государственные тайны. Ревнивее стали соблюдаться инструкции по работе с секретной документацией, ограничили список лиц, допущенных на особо важные промышленные объекты.

Начальнику технического отдела также пришлось выслушать замечания ревизоров. Некоторые секретные чертежи и схемы, как было установлено, он прихватывал домой. Объяснял эту вольность желанием помозговать на досуге, когда мысли свободны от надоевшей ежедневной текучки. Квартира у него отдельная, посторонних лиц не бывает, имеется на дому и несгораемый шкаф.

Упрек Ружейкин выслушал без амбиции, с обычным своим отсутствующим выражением лица. От нарушений правил обещал впредь воздерживаться, бормотал извинения.

Значительно острее отреагировал на критику секретарь начальника, пустившись в длинные рассуждения об особенностях творческой натуры своего патрона, с которыми, дескать, не желают считаться и бюрократизма ради ставят талантливому инженеру палки в колеса.

Строгости вводились постепенно и весьма основательно, под флагом очередной проверки севзапвоенпромовского хозяйства. Требовалось наглухо перекрыть пути утечки секретной информации и не создавать при этом излишней нервозности в коллективе. Нагрянули, дескать, въедливые ревизоры, обнаружили кое-какие упущения, и, как всегда, началась полоса перестраховочных мероприятий.

Замысел Печатника строился с учетом характера избалованного ружейкинского секретаря. Вполне допустимо, что «смуглолицый в клетчатом пальто» испугается, захочет выждать более благоприятных условий, не решаясь рисковать. Пусть ждет, это в конце концов устраивало следствие. Вероятнее, однако, что соблазн возьмет верх над осторожностью. Тогда придется лезть на рожон, другого выхода нет. Пусть себе лезет на доброе здоровьичко, пусть рискнет — удобнее будет схватить с поличным.

Ускоренное изучение людей тайного советника Путилова шло тем временем полным ходом. Как и следовало ожидать, в поле зрения попадали новые, еще неизвестные чекистам персонажи.