Фальшивые червонцы - [115]

Шрифт
Интервал

— Только не задирать нос, смотри, — шепнул сидевший рядом с ним Эдуард Петрович Салынь и крепко стиснул ему руку повыше локтя. — Зазнайство до добра не доводит...

Шутил, конечно, начальник КРО, просто был в добром, праздничном настроении. О каком задирании носа может быть разговор, когда ему надо учиться и учиться, постигая сложную азбуку чекистского мастерства. Разве мало допущено им промахов, на которые указывали старшие товарищи? Ломился в открытую дверь, не видел простейших решений, хотя додуматься до них легче легкого. Нет, похвалы эти всего лишь аванс. Под будущую работу.

Немало воды утекло после осенней его командировки в Старую Ладогу, и немало тайн удалось раскрыть за эти месяцы. Тщательно скрываемых тайн, хранимых за семью печатями.

Вдвоем с Филиппом Изотовичем, отсекром сельской партячейки, обнаружили они тогда ниточку поиска. Едва приметную, тоненькую, казалось бы, ничего особенного не сулившую, а привела эта ниточка к открытиям чрезвычайной важности, сенсацию вызвала поистине международную.

Итогом всего стали два судебных процесса — в Ленинграде и в Берлине. Одновременных, одинаково привлекших внимание людей, дополняющих и как бы опровергающих друг друга.

Такова логика классовой борьбы. Сколько ни возмущайся, сколько ни протестуй, ничего тут изменить нельзя.

Дело все в судьях, в диаметральной противоположности их задач. Ленинградские судьи намерены выявить правду до конца, они считают это своим гражданским долгом, а берлинские, напротив, стараются упрятать ее в мутной пене злобной антисоветчины, в хитростях и выкрутасах юриспруденции.

Процесс в Ленинграде начался за день до берлинского. На открытие его Сергей Цаплин попасть не сумел, помешали срочные задания. В зал суда, битком набитый народом, пришел к концу перекрестного допроса Альберта Христиановича Шиллера.

Серый Волк и на судебном заседании остался верным излюбленной своей тактике. Петлял, как умел, всячески увиливал от разящих прямых вопросов прокурора или пытался встать в позу благородного рыцаря монархической идеи, который, дескать, связан офицерской клятвой и выдавать секреты не имеет права. Это уж и вовсе было смешно, потому что через минуту-другую «рыцаря» публично уличали во вранье, в вопиющей непоследовательности.

Очередной такой эпизодик, вызвав веселое оживление всех присутствующих, разыгрался на глазах Сергея Цаплина. Прокурор уточнял характер взаимоотношений между генералом Глазенапом и Уинстоном Черчиллем, несомненно посвященным в тайны шайки фальшивомонетчиков.

— Я просил бы позволить мне воздержаться от ответа на этот вопрос...

— Почему?

— Я не имею возможности касаться этой темы, — привычно заюлил Серый Волк. — Я давал честное слово офицера...

— Опять, значит, клятва? — понимающе усмехнулся прокурор. — Прошу в таком случае огласить собственноручные показания обвиняемого Шиллера, которые им были даны в ходе предварительного следствия. Том второй, страница двести одиннадцатая...

Сергей Цаплин показания эти знал наизусть. Пока председательствующий, надев очки, искал нужную страницу, он с любопытством приглядывался к обитателям скамьи подсудимых.

Жалкое зрелище представляли его старые знакомцы, на разоблачение которых потрачено столько сил и энергии. Даже на людей непохожи, хорьки какие-то злобные. Будут, конечно, лгать, как лжет сейчас Серый Волк, будут изворачиваться и любыми способами преуменьшать свою ответственность, но от возмездия им не уйти, — улики собраны бесспорные.

— Странная, однако, у вас клятва, — насмешливо резюмировал прокурор, когда чтение закончилось. — У следователя вы ее запросто нарушаете, на суде между тем рядитесь в тогу верного офицерскому слову. Когда же вы правдивы, Шиллер?

— Не знаю... Затрудняюсь ответить на этот вопрос...

— В собственноручных показаниях вы писали правду?

— Да, правду.

— А на суде не хотели бы повторять ее во всеуслышание? На суде вам хочется выглядеть верным офицерской клятве?

— Да, это так.

— Стало быть, и капитал желаете приобрести, и невинность соблюсти? Я правильно вас понимаю, Шиллер? Или я ошибаюсь?

Серый Волк отмалчивался, в публике раздавались громкие смешки. Прокурор тоже улыбнулся и заявил, что вопросов к подсудимому пока не имеет.

В перерыве Сергея Цаплина окликнул Филипп Изотович Окунев, называвший его по-прежнему товарищем Морозовым.

За год, минувший после их знакомства, староладожский отсекр совсем не изменился, только повеселее стал, поразговорчивей. С удовольствием сообщил, что злополучный выговор начальство отменило, признав наложенным по ошибке, и даже раскошелилось на денежную премию.

— Знаю, — рассеянно сказал Сергей Цаплин, думая совсем о другом. Сказал, и тут же понял, что вряд ли следовало говорить.

— А откуда ты знаешь, браток? — вцепился в него Филипп Изотович. — Тебе что, по осоавиахимовской линии сообщили?

— Слышал от кого-то из товарищей, теперь уж не припомню...

— Не твоя ли это работка, дорогой товарищ Морозов? То-то я соображаю про себя, с чего бы нашему почтовому начальству быть настолько сознательным...

— При чем тут я, Филипп Изотович? Отменили и правильно сделали, головотяпские приказы надо отменять...


Еще от автора Ариф Васильевич Сапаров
Битая карта

Документальные повести ленинградского прозаика «Битая карта» и «Гороховая, 2» посвящены героическим дням петроградских чекистов.Переиздание произведений приурочено к 70-летию создания ВЧК.


Рекомендуем почитать
Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге

Все произведения замечательного писателя-путешественника Владимира Клавдиевича Арсеньева (1872–1930 гг) собраны в одну электронную книгу. Кроме рисунков и этнографических фото-материалов, книга содержит малоизвестные фотографии автора, его родственников и сподвижников.Сборка: diximir (YouTube). 2017 год.


Рыцарский долг

Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».


Закат над лагуной. Встречи великого князя Павла Петровича Романова с венецианским авантюристом Джакомо Казановой. Каприччио

Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)


Поклонники змеи. Черная птица

Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.


Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.


Пепел революции

В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.