Фальшивые червонцы - [101]

И тут возникла довольно оригинальная идейка. Въезжать в город на громыхающей совхозной колымаге было, разумеется, и удобно, и безопасно. Но почему бы не воспользоваться этим даром небес еще полнее? Тогда не нужно будет лезть к билетной кассе, где возможны осложнения и неприятности. Входи в вагон с третьим звонком и спокойно езжай.

Миновав центр Пскова, освещенный с губернской склонностью блеснуть великолепием, свернули к вокзалу. Квартала за два он попросил остановить фургон. Небрежным тоном сказал, что должен зайти на полчасика к родственникам, а возницу просит, если, конечно, это не составит большого труда, купить ему билет до Ленинграда. Желательно плацкартный, с постельным бельем. В дороге хотелось бы по-человечески отдохнуть и выспаться. Завтра у него хлопотливый денек, придется вдоволь набегаться по учреждениям.

Возница с удовольствием взял деньги на билет, и, таким образом, было сделано великое дело. Тем более что рядышком светились окна какого-то питейного заведения. Можно, следовательно, перекусить и малость привести себя в порядок. И главное — нет нужды лезть на глаза вокзальным соглядатаям.

Накормили его быстро, дешево и вполне прилично. Заведение, судя по его посетителям, было третьесортным, с накрытыми грязной клеенкой столиками и изрядно заплеванными полами.

Возле высокой буфетной стойки ссорились подвыпившие мужики, с кухни тянуло запахом кислых щей и еще чего-то неописуемого, чем пахнут подобные заведения. Каждый здесь был занят самим собой, лучшего ничего и не требовалось.

С горячей ли пищи или от счастливого стечения обстоятельств, но настроение заметно подпрыгнуло. Все пока складывалось великолепнейшим образом. Полоса грозных опасностей, стерегущих обычно на границе, осталась позади.

Удача сопутствовала ему и в поезде.

Вагон был наполовину пуст. В купе домовито устраивался на ночь совсем еще молоденький парнишка. Студентик, должно быть. Вежливенький такой, услужливый, аккуратный и, к счастью, совсем нелюбопытный. Мигом сбегал к проводнику за недостающим полотенцем, дал ему почитать свежую псковскую газетку, где писали о скандальном судебном процессе над какой-то шайкой грабителей.

Недурно бы затеять разговор с этим студентиком. Порасспрашивать, подзапастись полезными сведениями. Известно, что вагонные собеседования располагают к откровенности, пренебрегать ими никогда не стоит.

Увы, сил больше не оставалось, неудержимо клонило в сон. Покрутив ради видимости газету и не дочитав статейку насчет изобличенных грабителей, он завалился на боковую.

Ленинград встретил их хмурым, низко нависшим небом. Хорошо хоть без дождя.

Студентик вежливо попрощался и сразу исчез в толпе встречающих. Торопился, наверно, к себе в общежитие или прямо на лекции.

В поезде удалось отдохнуть. Просыпался, конечно, по привычке, выходил в коридор, прислушивался, а после Луги его сморило, и он уснул, как в собственной постели. Настроение соответственно было бодрым, деятельным. Удача всегда подхлестывает, настраивая на оптимистический лад.

У Технологического института он вышел из трамвая и ходким шагом направился к Обводному каналу. Действовал уверенно и четко, будто сдавал экзамен по конспирации.

Вот подходящий двор, вроде бы проходной. Свернуть на минутку, испытать. В случае опасности подняться по лестнице, постучать в любую дверь в поисках несуществующих жильцов, заготовить извинения за вынужденное беспокойство.

Проверка полностью удалась.

Не тащил он за собой «хвоста», не привлек к своей персоне ничьего внимания и вообще был свободен, как вольная птица, ненароком залетевшая в чужой город. Временно залетевшая, всего на один денек. Впереди у нее другие края, более приятные.

Ленинграда он, признаться, терпеть не мог. И злился всегда, читая восторженные описания Северной Пальмиры, находил их искусственными и неправдивыми. Какая там к дьяволу Пальмира! Под ногами слякоть, вечные дожди, насморки, облупленная штукатурка на стенах домов.

Генерал как-то заметил с язвительной усмешкой, что сказывается его немецкая кровь. Дескать, тевтоны желали бы захлопнуть окно в Европу, прорубленное в давние времена волей царя Петра, да руки у них коротки, не получается. И так далее, в духе обычных шуточек господина Глазенапа.

Нет, объяснялась эта неприязнь не голосом крови. За что будешь любить город, в который надо являться крадучись, где караулит тебя миллион капканов? Не за что его любить.

Кроме того — он не хотел признаваться в этом даже самому себе, — тяготило предчувствие. Темное, бессознательное и оттого вдвойне неприятное ожидание беды, стерегущей его именно в этом городе на Неве. Возникнув однажды, предчувствие жило в его душе, и всякий раз он нервничал, спешил раньше срока выбраться из Ленинграда.

В это утро на душе было спокойно.

С волчьим аппетитом он позавтракал в ресторанчике на проспекте Нахимсона. Заказал поджарку по-московски, блины со сметаной и графинчик водки. На закуску подали соленые груздочки и отлично приготовленного судака в белом соусе.

Водку он допивать не стал, ограничив себя двумя маленькими рюмочками. С чаевыми решил не прибедняться, сунул официанту рублевку. Пусть знает, что и скромно одетые гости бывают при деньгах.