Фалак - [10]
По террасе прошел одобрительный гул.
— Наша земля освящена великими именами, — продолжал султан. — Это Абу-наср Фараби, аль Хорезми, аль Беруни, Ибн-Сина. В годы правления ханов, которые желали счастья только самим себе, эти люди были чужаками на родной земле. Свой долг я вижу в том, чтобы сделать Самарканд отечеством всех ученых, а не только тех, кто родился на этой земле. Сюда будут съезжаться лучшие умы со всего света…
Одно из первых занятий академии Улугбека было решено провести в обсерватории. Много наслышанный об этом чуде Самарканда, Шамсибек с волнением подходил к трехэтажному зданию, возвышавшемуся над деревьями дворцового сада. Возле входа ему встретился уста Хидир.
— Вот и славно, что вы пришли раньше, назначенного часа, — сказал архитектор. — Я успею поводить вас по обсерватории.
Когда они поднимались по широким мраморным ступеням, зодчий без умолку расхваливал достоинства этого уникального сооружения, которое возводилось, конечно, под его руководством.
— Представьте себе — это здание нисколько не пострадает даже при самом сильном землетрясении…
На каждом этаже было по нескольку десятков комнат, а посредине располагались залы для собраний. На стенах были изображены все созвездия видимого из обсерватории неба. А на центральном плафоне верхнего этажа Шамсибек увидел изображение солнца и семи планет, располагавшихся вокруг него.
— Давайте выйдем на террасу и полюбуемся видом города, — предложил уста Хидир…
Время шло. К началу зимы фундамент лечебницы был готов, и каменщики приступили к возведению стен. Каждый день, возвращаясь со своей основной службы в казне, Шамсибек заглядывал на строительную площадку. Поговорив с уста Хидиром, который бессменно руководил работами, молодой человек заворачивал, к Камариддину — у него на время выздоровления поселился Ганимурад. Богатырь почти совсем поправился и довольно быстро передвигался по двору на костылях. Но, когда наступила чилля [23], Ганимурад опять слег — на ноге его образовалась опухоль. Осмотрев посиневшую лодыжку силача, Шамсибек сказал:
— Нужно приготовить мазь. Завтра я пришлю вам ее. К тому же ногу необходимо оберегать от холода.
Когда гость направился к воротам, провожавший его сипах спросил:
— Что-нибудь серьезное? Увидев опухоль, ты изменился в лице.
— Это гангрена.
— А как ее лечить?
— Боюсь, что никак. Надо отрезать ногу.
— Да смилостивится над ним аллах! Такие богатыри, как Ганимурад, великая редкость. Какое несчастье, что именно ему выпало испить горькую чашу!
Друзья помолчали, горестно повесив головы.
— Кстати, — вспомнил Камариддин. — Я встретил твоего землячка.
— Абдулвахаба?!
— Да, именно этого бездельника…
Прядя домой, Шамсибек был невесел. Махфуза подошла к мужу и ласково спросила:
— Что омрачает ваше лицо?
— С Ганимурадом опять худо. Бедняга, видимо, останется безногим калекой.
— Плохая новость, — поникла Махфуза. — А я хотела порадовать вас…
— Что такое?
Не говоря ни слова, Махфуза вышла из комнаты. Через минуту она возвратилась с голубым шелковым платком в руках и развернула его перед мужем. Шамсибек увидел вышитое в центре его золотое солнце, вокруг которого располагались семь разноцветных планет.
— Ты сама вышила это?
— Да. На меня ваш рассказ о росписях обсерватории произвел такое сильное впечатление, что я решила вышить их на платке.
— Как ты назовешь этот узор?
— Фалак [24].
— Я покажу султану, — с этими словами Шамсибек бережно свернул платок.
Махфуза несмело взглянула на мужа:
— У меня тоже есть неприятное известие…
— Слушаю, — Шамсибек нахмурился.
— По нашей улице все время шатается Абдулвахаб с ватагой каких-то оборванцев.
— Это накшбандии.
— Они ведут себя вызывающе — выкрикивают угрозы каким-то грешникам, которые предались в руки шайтанов. Когда я слышу их дикие вопли, мне делается страшно…
— Ничего, — успокоил ее Шамсибек. — Бездельникам просто нечем заняться.
— Не затаил ли Абдулвахаб злобу на вас?
— Ему надо бы злиться прежде всего на самого себя.
После одной из бесед в академии Шамсибек подошел к султану.
— Повелитель, позвольте похитить у вас минуту вашего драгоценного досуга?
— Я слушаю тебя, мой юный алхимик.
— Наш Ганимурад, о котором вы так много наслышаны, стал поправляться. Все шло как нельзя лучше, но вот теперь внезапно у него началась гангрена.
— Какое несчастье! — покачал головой Улугбек.
— Я задумал изготовить для него лекарство, шахрияр. Но для того чтобы мой замысел удался, мне нужно кое о чем узнать у вас…
— Спрашивай все что угодно.
— На одной из ваших лекций, о ведающий пути светил, вы говорили, что если бы Луны не было, то ход жизни на Земле был бы совсем другим, и силы, действующие на нас, совершенно изменились бы.
— Ты говоришь сущую правду.
— Я подумал, мой повелитель, что во время затмения Луны ее сила исчезает и что свойства веществ изменяются на это время. Животные, например, чувствуют какие-то перемены в мире, которых не ощущает человек, — собаки начинают лаять как бешеные, ослы ревут, кони ржут в своих конюшнях. Сама природа в дни затмений сходит с ума — на морях бушуют ветры, по земле прокатываются бури и ливни…
