Факундо - [82]

Факундо меньше уважал собственность, чем жизнь, а Росас преследовал скотокрадов с тем же упорством, что и унитариев. Его правительство было непреклонным по отношению к ним, и сотни их были казнены. Несомненно, это похвально, я лишь объяс­няю происхождение его пристрастий.

Но существует и другая часть общества, ее нужно обучить морали и послушанию, обучить и приходить в восторг, и аплодировать, и за­молкать, когда должно. Как только Вся Полнота Общественной Власти переходит к Росасу, Палата представителей становится ненужной, поскольку теперь закон заключен непосредственно в самой персоне главы Республики. Однако форма сохраняется, и в течение пятнадцати лет избирается по тридцать индивидуумов, которых держат в курсе дел. Но ведь иная роль предназначалась по традиции Палате представите­лей: здесь во времена Балькарсе и Виамонта из уст Алькорты, Гидо и других звучали голоса свободы и слова осуждения в адрес подстре­кателя беспорядков; значит, нужно уничтожить этот обычай и дать всем суровый урок на будущее.

Доктор дон Висенте Маса, председатель Палаты представителей и Палаты правосудия, советник Росаса, тот, кто больше всех способство­вал его возвышению, однажды увидел, что отрядом Масорки сорван его портрет со стены в Зале Трибунала; ночью разбивают стекла в окнах дома, где он укрылся; на другой день Маса пишет Росасу, своему по­литическому крестнику, которому он покровительствовал в иные време­на, и указывает на странность подобных явлений и на свою полную невиновность в чем-либо. На третий день вечером он отправляется в Палату представителей и диктует секретарю свое отречение от долж­ности, но тут нож, перерезавший ему горло, прерывает диктовку. По­являются члены Палаты, видят залитый кровью ковер и распластанный на нем труп председателя; сеньор Иригойен предлагает собрать на сле­дующий день как можно больше экипажей, чтобы подобающим образом проводить на кладбище достопочтенную жертву. Дон Бальдомеро Гар­сиа говорит: «Мне кажется, это хорошо... но к чему много экипажей... зачем?» Входит генерал Гидо, ему сообщают о предложении, и он отве­чает, впившись в собравшихся своими крошечными глазками и перево­дя взор с одного на другого: «Экипажи? Сопровождение? Вызовите полицейские дроги, и пусть тотчас же его увезут». «И я сказал то же самое,—откликается Гарсиа. — Зачем экипажи?» На следующий день «Гасета» извещает, что грязные унитарии убили Масу. Губернатор одной из провинций, узнав об убийстве, в страхе воскликнул: «Не могу поверить, что Росас приказал убить его!» На это его секретарь отве­тил: «А если и приказал, значит, была на то причина»; и все присут­ствующие на том и порешили.

Действительно, причина у него была. Сын несчастного, полковник Маса[384], готовил заговор, охвативший всю армию, и потом Росас гово­рил, что старика убили, чтобы избавить его от страданий, которые причинило бы ему известие о смерти любимого сына.

Однако я еще не обрисовал общей политики Росаса в отношении всей Республики. Он уже установил свое правление; Факундо погиб, оставив восемь осиротелых провинций, под его влиянием ставших сто­ронниками унитаризма. Республика заметно движется к единому прав­лению — к этому вынуждает ее равнинная поверхность и единственный морской порт. Говорят, что это федерация, называют ее Аргентинской Конфедерацией, но все идет к окончательному объединению; с 1831 года с внутренних областей начинается слияние форм и методов правления и интересов. В 1835 году, едва придя к власти, Росас тут же публи­кует воззвание, в котором заявляет, что грязные унитарии вероломно убили славного генерала Кирогу, и предлагает покарать их за ужасное преступление, лишившее Федерацию самой могучей ее опоры. «Как?!» — сказали, разинув рты, бедные унитарии, прочитав воззвание. Как?! Разве Рейнафе — унитарии? Разве они не ставленники Лопеса? И раз­ве не они захватили Кордову, преследуя армию Паса? И не они ли находятся в столь тесных и дружеских отношениях с Росасом? И не из Буэнос-Айреса ли выехал Кирога по приказанию Росаса? И разве не мчался впереди Факундо нарочный, известивший братьев Рейнафе о его скором прибытии? И не они заранее подготовили отряд, который должен был напасть на Кирогу? Ничего подобного, убийцы — грязные унитарии, и горе тому, кто сомневается в этом!.. Росас посылает в Кор­дову за драгоценными останками Кироги и экипажем, в котором он Рыл убит, и в Буэнос-Айресе устраиваются столь пышные похороны, каких никогда до того не видели. Росас велит объявить траур во всем горо­де, одновременно он обращается ко всем правителям провинций, испра­шивая согласия назначить его полновластным судьей на процессе про­тив грязных унитариев — убийц Кироги, указывает, в какой форме следует утвердить его полномочия; в личных письмах он настойчиво растолковывает необходимость подобной меры, он льстит, обольщает, умоляет и получает единодушное согласие. Братья Рейнафе смещены, и все, кто участвовал в покушении, знал о его подготовке или имел к нему какое-либо отношение, схвачены и отправлены в Буэнос-Айрес.

Одному из Рейнафе удается бежать, но его настигают в Боливии; другой пересекает Парану, но вскоре тоже попадает в руки Росаса — прежде его похищает в Монтевидео морской капитан, но ему удается вырваться из ловушки. Росас и доктор Маса ведут процесс по ночам, при закрытых дверях. Доктор Гамбоа, позволивший себе некоторую вольность при защите соучастников преступления, объявляется Росасом грязным унитарием. В итоге все преступники схвачены и казнены, и объемистое изложение процесса выходит в свет. Через два года в Сан­та-Фе естественной смертью умирает Лопес; при этом врач, прислан­ный Росасом ухаживать за ним, позднее получает от муниципалитета дом в качестве платы за службу Правительству.