Фактор страха - [17]

— Сделаю, — согласился Фанилин, — а если она захочет заехать в парикмахерскую?

— Сегодня ее салон закрыт. Что-нибудь еще?

— Мне нужно переодеться. И последнее: вы можете дать мне на сегодняшний вечер этот «Мерседес»?

— Зачем?

— Хочу произвести впечатление.

— Что это ты все выдумываешь?

— Не выдумываю. Раз у нее машина не в порядке, я могу повезти ее на своей, а водитель пусть возится с колесом. Так удобнее начать разговор.

— Ну ты и сволочь, — с восхищением процедил Павлик, — делай что хочешь.

— И тачка у вас классная. Тысяч семьдесят стоит?

— Сто, — рявкнул Павлик, — хрен с тобой, бери машину. Но смотри, Фанилин, если подведешь, если обманешь, — он схватил Егора за грудки, — я тебе знаешь что отрежу? — Он выразительно посмотрел вниз. Фанилин невольно поежился. — Твой главный инструмент, — добавил Павлик, — поэтому без дураков.

— Я все сделаю, — дрогнувшим голосом пообещал Фанилин. Он не стал говорить Павлику, что узнал в нем Чертежника, с которым несколько раз виделся на тусовках. Фанилин рассудил правильно. Очевидно, между двумя бандитскими группировками назревают разборки. Им надо позлить Чиряева, скомпрометировав его женщину. Истребитель ничего не сможет сделать. Он сейчас в немецкой тюрьме, и если Павлик говорит правду, просидит там еще не один год. За это время он забудет всю эту историю. А деньги аргумент весомый, и Егор решил рискнуть.

— Я все сделаю, — повторил он уже более уверенно. — Не сомневайтесь.

Берлин. 10 мая

В камере было чисто, как в хорошей немецкой гостинице. Но Чиряев воспринимал это поначалу как издевательство над заключенными. Особенно поражали постельные принадлежности, о таких узники бывших советских колоний могли только мечтать. В немецкой тюрьме все было по-другому. Предупредительные вежливые надзиратели, заключенные, больше похожие на великовозрастных студентов показательного курса, питание, как на курорте, в общем, условия жизни здесь соответствовали лучшим стандартам западных образцов. И все-таки это была тюрьма. Когда его вели на свидание с адвокатом, он психовал, видя камеры слежения и автоматически открывающиеся двери. Из тюрьмы, буквально нашпигованной компьютерной техникой, не очень-то убежишь.

В комнате, куда его привели, адвокат Аркадий Федорович Тумасов читал переведенные на русский язык материалы дела. Адвокат был высокого роста, худощавый, темноволосый. В свои сорок три года Тумасов успел завоевать себе репутацию дотошного жесткого защитника, участвовавшего в нескольких громких делах, по которым проходили уголовные авторитеты. Ко всем прочим достоинствам он неплохо владел немецким, поскольку работал в свое время в инюрколлегии.

Как только конвоир удалился, Чиряев сел напротив адвоката и поинтересовался:

— Как дела?

— Звонили из Москвы, — тихо сообщил Тумасов, — все в порядке.

Чиряев удовлетворенно кивнул. Он не сомневался, что все пройдет нормально. В конце концов, они знали, кому и за что платят. Московские ребята его никогда не подводили. Труфилов не долетел до Берлина.

— Показаний не будет, — твердо сказал Чиряев, — ты говорил, что в этом случае решение суда может измениться.

— Да, — ответил Тумасов, — я уже переговорил со здешними адвокатами. Суд может отказать в иске Москве и выпустить тебя под залог. Ты уже отсидел десять месяцев за неуплату налогов в Австрии и в Германии. А теперь все налоги по твоей недвижимости уплачены.

— Залог большой?

— Большой, — признался Тумасов, — они считают, что у тебя слишком много денег. Залог будет определен с учетом твоей недвижимости.

— Сколько по максимуму? — быстро спросил Чиряев.

— До полумиллиона долларов, — ответил адвокат.

— Ничего страшного, — отмахнулся Чиряев, — заплатим. Я прикажу перевести деньги из американского Сити-банка.

— Могут возникнуть проблемы, — понизив голос, возразил адвокат.

— Какие еще проблемы? — нахмурился Чиряев.

Тумасов написал на листе бумаги «долг» и передал лист Чиряеву. Тот взял бумагу, прочитал и, вскинув голову, гневно воскликнул:

— При чем тут мой…

— Тихо, — перебил его Тумасов, — не нужно нервничать. Это дело не имеет отношения к немецкому правосудию. Кое-кто в Москве недоволен, что тебя давно нет в городе.

— Кто именно?

Тумасов написал на бумаге имя «Георгий». Чиряев прочел и сразу понял, о ком идет речь.

— Сволочь, — он разорвал листок, — ничего не получит. Ни копейки…

Адвокат кивнул на стены. Их разговор могли прослушивать. Но Чиряев гневно отмахнулся.

— Решил показать, кто в городе хозяин. Обрадовались, что я в тюрьме. Доить меня собрались. Как корову.

— Тише, — не выдержал Тумасов, — не так громко. Мы все решим.

— Нечего тут решать, — вскочил со стула Чиряев, — у меня с ними другой разговор будет. Ты только вытащи меня отсюда. Он думает, я забыл девяносто второй год. Как они моих…

— Не говори ничего, — быстро вставил адвокат, — я все помню. Успокойся, сядь. Мы в тюрьме, в немецкой тюрьме. Понимаешь?

— Плевал я на твою тюрьму, — заорал Чиряев, — и вообще на всех наплевал. Он мне угрожать вздумал. Хочет силу свою показать. Сволочь, мразь. — Далее последовал отборнейший мат. Выпустив пар, Чиряев поостыл и опустился на стул.

Тумасов облегченно вздохнул. Иметь дело с таким взрывным клиентом было непросто. Адвокат нервничал, но это окупалось с лихвой. Плата за услуги была достаточно высока. Но выиграть этот процесс было делом его профессиональной чести. Он и так затянулся.