Фактор страха - [11]

— За такие деньги они будут сражаться, — вставил Дронго.

— Обязательно будут, — согласился Премьер, — и не исключено, что мы проиграем.

— Зачем тогда вы ввязываетесь в эту драку? — поинтересовался Дронго. — Вы человек пожилой, многое повидали, у вас огромный опыт. Не все ли вам равно, какая группировка придет к власти? В принципе все они на одно лицо. Одни получше, другие похуже.

— Может, вы и правы, — ответил Премьер, — но очень противно чувствовать себя марионеткой в руках кукловодов. Терпеть не могу, когда кто-то пытается решать за меня. Надо рискнуть. Всем будет трудно, я знаю. Особенно вам. Поэтому я согласен на все ваши условия. Но и у меня есть свои. Всего два. Первое вы уже знаете. Конспирация. Никто не должен знать о нашем разговоре. Хотя бы до моей смерти. Я намного старше вас, и вы, надеюсь, потерпите. Ждать не так уж долго. Во-вторых, вам придется соблюдать некоторые правила игры, то есть действовать только законными с точки зрения права и этики методами. Для нас это очень важно.

— Понимаю, — серьезно ответил Дронго. — Я всегда стараюсь действовать в рамках закона. Если получается, — добавил он тихо. Премьер усмехнулся. Они поняли друг друга.

— Договорились, — Премьер поднялся. — Мой помощник даст вам свой прямой телефон. Звоните в любое время суток. Зиновий Михайлович вечером свяжется с вами. У вашего дома будут постоянно дежурить сотрудники ФСБ. На всякий случай. До свидания.

Он пошел было к двери, но на пороге остановился и, повернувшись к Дронго, напомнил:

— Действуйте в рамках закона.

И вышел. Через полчаса Дронго отвезли домой. Еще через час к нему приехал Романенко.

— Мы проверили наши сообщения, подозревать можно всех пятерых, — сказал он мрачно. — Как вычислить предателя? У нас в запасе всего день. Вряд ли успеем.

— Попытаемся, — произнес Дронго, — попытаемся выявить предателя среди ваших лучших сотрудников. Помните, что говорят французы? «Предают только свои».

— Этого я и боюсь, — признался Всеволод Борисович. — У вас есть какой-нибудь план?

— Есть, — улыбнулся Дронго и стал рассказывать.

Москва. 10 мая

Егор Фанилин, настройщик роялей, был альфонсом и не видел в этом для себя ничего обидного, тем более что в таком качестве пребывал последние двадцать лет своей жизни. Симпатичный, хорошо воспитанный, закончивший консерваторию и в меру начитанный, он нравился женщинам с первого взгляда. К своим сорока сохранил удивительно стройную фигуру и густые, светлые, вьющиеся волосы. Он тщательно следил за собой, всегда был чисто выбрит, благоухал хорошим парфюмом, даже умудрялся элегантно одеваться. И все для того, чтобы охмурить очередную жертву и сесть ей на шею.

Когда Егору было пять лет, отец ушел из семьи к другой женщине под тем предлогом, что она больше подходит ему в духовном плане, чем жена. Отец заведовал библиотекой и считал себя прямо-таки воплощением духовности. Мать преподавала в школе пение и на свою скромную зарплату растила двоих детей. С малых лет Егора баловали мать и старшая сестра, выполнявшие все его прихоти. В маленьком тиране души не чаяли еще две женщины — незамужняя сестра матери и бабушка. Постепенно мальчик проникся уверенностью, что никто не может ему ни в чем отказать.

Первый щелчок судьбы он получил при попытке поступить в Московскую консерваторию. Мать была в отчаянии, Егора могли забрать в армию. Она объездила несколько городов, подключила всех своих близких и не очень близких подруг и родственников, и наконец в далеком азиатском городе нашла консерваторию, где почти гарантировали поступление за определенную плату.

В этом городе молодые люди стремились попасть на юридический, чтобы обеспечить себе будущее прокурорскими и судейскими взятками. В консерваторию поступали в основном женщины. Попадались, конечно, и парни, те, которым не удалось никуда поступить, и теперь они искали в консерватории спасения от армии.

На семейном совете решено было продать загородный дом бабушки, где семья обычно отдыхала в летнее время. На образование мальчика требовались расходы. Дом продали, мать, прихватив с собой своего оболтуса, отвезла деньги в далекий азиатский город и передала вороватому типу с бегающими глазками, председателю приемной комиссии. Тип слово сдержал, Егора в консерваторию приняли, а мать, счастливая, вернулась домой.

В студенческом общежитии царила свобода и сексуальная раскрепощенность. В первые несколько месяцев Егор умудрился пропустить половину занятий, зато обзавелся подружками из числа студенток своей группы. Нравы в городке были несколько иные, чем в его родном местечке.

Студентки делились на две группы. Живущие в общежитии готовы были встречаться с любым парнем, если даже он им не особенно нравился. Те, что приезжали в консерваторию на папиных служебных машинах, на однокурсников не обращали никакого внимания, твердо зная, что достойного жениха им выберут родители и что только с их согласия они могут выйти замуж. С первыми было интересно, они легко знакомились, охотно общались с Егором. Со вторыми не получалось ничего. Ко второму курсу стало ясно, что ни Моцарта, ни Шуберта из Фанилина не выйдет. Оставалось доучиваться в этом жарком городе, терпеливо дожидаясь получения диплома.