Фактор Николь - [22]

Шрифт
Интервал

Она была в шляпке. Жаль, Кузя, что ты не поехала со мной.

Шляпка – зелено-желтая, небольшая. Николь сказала, что ее «головной убор решен в стилистике минимализма». На полях немного фруктов (груша, дыня и авокадо). Почти в натуральную величину. И два маленьких перышка с левой стороны. Очень ярких. Думаю, искусственных.

Николь была в шляпке, в джинсах, пуховике (тонком, хорошо стеганом, розовом). Она сказала, что рада меня видеть. Мы поцеловались, выпили кофе из автомата. Николь – кофе, а я – чай. Ужасная гадость…

– Я пока поживу у тебя, – вздохнула Николь.

– Он не пришел? – догадалась я.

– Не поймал сигнал. А должен был… – Она грустно сняла шляпку и выбросила ее в урну. В авокадо, вероятно, был вживлен (всажен?) передатчик. И он забарахлил. Не оправдал надежд.

Она была такая дура с этими своими коровьими глазами, слезами, зелеными стрелками по нижнему веку. Она была такая несчастная, поникшая… Она была такая чудовищная, такая аляповатая, такая омерзительно плюющая на меня и на всех, кто таскал туда-сюда чемоданы, опаздывал на регистрацию и размахивал букетами.

Я завидовала ей. Очень. И мы поехали домой, чтобы обсудить план.

План был такой. Пункт первый: испортить мне жизнь (в точной формулировке – «помочь тебе определиться, чего ты действительно хочешь. Я, собственно, и ради тебя тоже…»). Пункт второй: инкогнито познакомиться с его родителями; найти работу; снять жилье. Пункт третий: победить.

– «Победить» – это уехать? – спросила я.

– А я думала, что ты не позволишь мне снимать жилье, – вздохнула она. – Жадина ты, Олька, говядина.

Я обиделась и поехала на защиту. Диссертации, а не отечества.

Все защиты у нас по пятницам. И самолеты из Мюнхена – тоже по пятницам. Николь увязалась за мной. Я стояла на троллейбусной остановке (назло! Специально! Я сказала, что у нас после защиты – бухают, а пьяная я за руль не сажусь! И если ей так сильно надо, то милости просим – аттракцион небывалого зажиманса).

Она прыгнула в троллейбус и стала громко шептать мне на ухо:

– Что-то меня еще никто не лапает! Сколько можно ждать?!

– Ждать можно всю жизнь, – сказала контролерша.

И я с ней была совершенно согласна. Если ездить исключительно в пустых троллейбусах, то ждать можно действительно всю жизнь.

– Так, может, вы меня и облапаете? – нежно спросила Николь. Здесь, на родине, – Николь Николаевна. Тетка в пуховике.

– Я? – обиделась контролерша. Тоже какая-нибудь Михайловна. И в пуховике ничуть не хуже, чем у Николь.

– Если хотите, то можете вместе…

– Ты что – дура? – Лицо контролерши просветлело. На щеках заиграли ямочки, во рту блеснула коронка. Наверное, золотая. Сделанная на заказ из обручального кольца.

– Ну да, – улыбнулась Николь мягко. – Это все знают…

«Шух», – сказал троллейбус.

И уехал. Они уехали, а я просочилась в дверную щель. И сбежала. То есть осталась. В общем, победила. Я так всегда побеждаю. Потом, конечно, раскаиваюсь, прошу прощения, иногда даже бываю прощенной.

«Чего ты действительно хочешь, Оля?»

«Оладиков…»

У меня очень просто с желаниями. И крайне затруднительно с мечтами.

И я не пошла на защиту, потому что она рассчитана на здорового человека, который легко переносит (и любит!) Петросяна (надо ли подавать Петросяна со звездочкой-пояснением? Или через сто лет он все равно будет существовать?). Защита рассчитана на здорового человека, который хочет бросать бумажки в урну, есть бутерброды с колбасой, ждать банкета и рассуждать об ужасах «этого поколения».

А я – больна. Я больна Николью (опасная разновидность шизофрении, выражается в осознании вариативности жизни. И не надо спрашивать, где я набралась таких слов. Ясно же было сказано: шла на защиту!).

Я, ура, больна. Но это не всем видно. Если Николь не вернется под утро, то уже в десять часов вечера я на всякий случай буду звонить в морг. Меня там знают. К счастью, пока не в лицо и под псевдонимом. Еще я буду звонить в справочную аэропорта. В службу безопасности. Роме, Грише и Мише. Я буду звонить Кузе и Кузиным друзьям. И все мы вместе выйдем ночью с фонарями, чтобы найти человека. Того самого, которого Диоген не смог найти днем с огнем.

Дурак был Диоген.

А пока я буду тереть яблочки и колотить тесто на оладьи. В смысле, итить, колотить, подпрыгивать.

Через оладьи я восхожу к матюкам. А хотелось бы восходить через что-то другое, более чувственное, что ли…

* * *

Как объяснить детям, что суббота – не рабочий день? И воскресенье, кстати, тоже… выходной.

Кричать в утробу? Стучать по пузу морзянкой? Показывать пупку документальный фильм об устройстве человеческого календаря?

«Дорогой плод! Мы, работники клиники, были бы очень признательны, если бы ты учел наши пожелания и отложил схватки до понедельника. Поверь, дорогой плод, в выходные дни у нас практически ничего не происходит. С утра все стараются поспать подольше. Некоторым удается додержать себя в постели до восьми и даже до полдевятого. Потом все стараются поваляться. И валяются – минут пятнадцать… Потом завтрак, закупка продуктов и снова заслуженный отдых. Многие спят, некоторые ездят на охоту, кто по магазинам, кто с ружьем. Есть еще дача и, конечно, «карусели». Но кто тебя, дорогой плод, туда пустит? И зачем тебе экстрим, если ты и так всю свою жизнь висишь, извини, вниз головой, размахиваешь руками, сучишь ногами и подпрыгиваешь? И все это – в теплой воде и полной темноте… Поверь, это круче, чем карусели…


Еще от автора Елена Викторовна Стяжкина
Все так

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Один талант

Елена Стяжкина – писатель, журналист, профессор Донецкого национального университета, живет в Украине и пишет по-русски. Она историк, и потому лучше понимает настоящее и чувствует будущее. Ее прозу называют «женской» и «психологической», но все определения теряют смысл, когда речь идет о настоящем таланте, одном, уникальном.Герои этого сборника тоже наделены талантом – одним на всех. Талантом любить людей, рядом с которыми не светит солнце, и любить родину как непослушного, но единственного ребенка, талантом быть женщиной или мужчиной, жить вопреки, видеть, слышать, сопереживать и терпеть.Повести из сборника «Один талант» отмечены международной литературной «Русской Премией».


Купите бублики

Жизнь — это когда строишь воздушные замки и плачешь, если они рушатся. А Она стала стильной и спокойной. Сначала ждала момента, когда будет счастливой, как мама. «Что еще нужно — поле да сад, умного мужа ласковый взгляд». Взгляд был. Но восторг по поводу «мне дали чудный рецепт дивного постного пирожка» все не приходил. Героини Елены Стяжкиной могут лгать, но только не себе. Каждая неистово ищет счастья, хотя на всех его не хватает.Блестящий стилист и тонкий прозаик, Елена Стяжкина написала самую правдивую книгу об отношениях мужчины и женщины…


Паровозик из Ромашкова

Жизнь — это когда строишь воздушные замки и плачешь, если они рушатся. А Она стала стильной и спокойной. Сначала ждала момента, когда будет счастливой, как мама. «Что еще нужно — поле да сад, умного мужа ласковый взгляд». Взгляд был. Но восторг по поводу «мне дали чудный рецепт дивного постного пирожка» все не приходил. Героини Елены Стяжкиной могут лгать, но только не себе. Каждая неистово ищет счастья, хотя на всех его не хватает.Блестящий стилист и тонкий прозаик, Елена Стяжкина написала самую правдивую книгу об отношениях мужчины и женщины…


Розка

Книга «Розка» – это четыре повести о том, какой была жизнь до войны, и о том, как война не заканчивается возвращением с фронта. Герои этой книги – разные люди, в чем-то хорошие, в чем-то – не очень. В повести «Розка» рассказывается о двух девочках, разделенных лестничной площадкой, об их странной, ни на что не похожей дружбе, в которой даже смерть не может поставить точку. «Ключи» – история о человеке с немодной ныне профессией философ и его почти удачных поисках Европы. «Набросок и “Сан Габриэль”» – о месте, где как будто нет войны, о людях, которые не знают и не хотят знать об окопах, обстрелах, смертях и подвигах, которые по привычке воруют и интригуют, имитируют патриотизм и предают сами себя.


Рекомендуем почитать
Жар-птица (сборник)

Эту книгу лауреата премии «Писатель года 2014» в номинации «Выбор издательства» и финалиста премии «Наследие 2015» Полины Ребениной открывает повесть «Жар-птица» о судьбе русских женщин, которые связали свою жизнь с иностранными «принцами» и переехали на постоянное место жительства за границу. Помимо повести в книгу вошёл цикл публицистических статей «Гори, гори, моя звезда…» о современной России и спорных вопросах её истории, а также рассказы последних лет.


Холм грез. Белые люди (сборник)

В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.


Почерк судьбы

В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?


Избранное

В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.


Новая дивная жизнь (Амазонка)

Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.


Розовый дельфин

Эта книга – история о любви как столкновения двух космосов. Розовый дельфин – биологическая редкость, но, тем не менее, встречающийся в реальности индивид. Дельфин-альбинос, увидеть которого, по поверью, означает скорую необыкновенную удачу. И, как при падении звезды, здесь тоже нужно загадывать желание, и оно несомненно должно исполниться.В основе сюжета безымянный мужчина и женщина по имени Алиса, которые в один прекрасный момент, 300 лет назад, оказались практически одни на целой планете (Земля), постепенно превращающейся в мертвый бетонный шарик.