Фактор агрессии - [61]

– Сара, подготовь мозговое вещество рядового к консервации. – Голос главного врача тоже был усталым и тусклым.

– Запрещаю! – снова раздался в операционной гневный окрик Мирошника.

– Ну, что еще? – безнадежно проговорил Мечковский. – В мои обязанности входит консервация мозговых клеток умерших военных для дальнейшего использования их в некробиотических организмах. Что опять не так?

– Послушай… – Капитан явно не мог подобрать подходящих к ситуации слов. Формулировки Устава здесь были неприменимы. – Возможно, я превышаю пределы своих полномочий. Но ты сам сказал, что легионер имеет право на достойную смерть…

– И что? – флегматично поинтересовался майор.

– Девчонка самый настоящий герой, Марек! Она совершила подвиг! По-моему, будет не совсем правильно, если в дальнейшем ее мозговые клетки станет использовать какой-нибудь паукообразный морф – только для того, чтобы его вестибулярный аппарат работал без сбоев…

– Это всего-навсего мозговые клетки, – безнадежно проговорил Мечковский. – Такой же биоматериал, как и тот, из которого построена вот эта реанимационная камера. Понимаешь? Нейроны, липиды, протеины, аминокислоты. Это уже не девушка, это то, что от нее осталось. Строительные материалы. Сама она уже преодолела половину пути к Сердцу Вселенной, а то, что от нее осталось, – просто пустая сброшенная оболочка. Генным инженерам всегда не хватает свежих мозговых клеток человека, еще не утративших прошивку с безусловными рефлексами, потому что имперская идеология запрещает выращивание частей человеческого организма в любых целях, кроме использования в медицине. Сбор мозгового вещества свежих покойников – единственный способ поддерживать на плаву производство некробиотов. Архитектору Вселенной важна суть, он не придает значения пустой оболочке. Чего ты вскинулся-то?

– Я все прекрасно понимаю, Марек. Но консервацию мозгового вещества Лары Розен запрещаю. Можешь потом подать на меня рапорт. Конец дискуссии.

– Слушаюсь, сэр. – Майор Мечковский повернулся к своим помощникам, ожидавшим завершения диалога. – Ну, все слышали? Когда к нам поступило тело рядового Розен, ее мозг был уже мертв, поэтому консервация мозгового вещества не представляется возможным. Мы занимались только реанимацией мастер-сержанта Купера, рядового Розен не трогали. Так будет записано в моем отчете, а если у кого-то будет особое мнение, тот может подать рапорт по инстанциям. Всем все ясно?

– Так точно, гражданин майор, – вразнобой ответили врачи, отводя взгляды.

– Лара! – вдруг глухо донеслось из реанимационной камеры. – Где Лара?..

Мастер-сержант Купер пришел в себя и мутным взглядом смотрел через прозрачную крышку прямо на Мечковского.

– Сара, быстренько медикаментозный сон, – отреагировал тот. – Шесть часов. И искусственная вентиляция легких. Кровь уже почистили?

– Заканчиваем, гражданин майор.

– Лара! – Фред неуклюже попытался сесть, но выдвинувшиеся из внутренних стенок камеры манипуляторы мягко придавили его к ложу. – Что с Ларой?

– Поскорее, сестренка, – нахмурился Мечковский. – Ни к чему ему сейчас нагружать зря нервную систему. Он и так на грани.

Реанимационная камера загудела, полупрозрачные трубки потемнели, подавая в вены пациента успокаивающий состав. Из глаз Купера исчезла осмысленность, и он бессильно уронил голову на изголовье.

– Переместите его в бокс, – распорядился главный врач.

– А что с девушкой? – уточнила Сара Рикс.

– Отключайте от системы жизнеобеспечения. Ей мы уже ничем не поможем… – Майор тяжело опустился на низкий вращающийся стул. Все-таки он выбрал себе очень трудную службу. Надо было идти в ротные командиры имперского десанта, как мечталось в детстве. – Что это? – внезапно вскинулся он, услышав в наушнике пронзительный звуковой сигнал.

– Есть пульс! – возбужденно воскликнула доктор Рикс. – Искусственное кровообращение отключено. Это пульс, нитевидный пульс! Сердце бьется, наблюдается слабая мозговая активность!..

– Не может быть! – Одним прыжком майор вскочил на ноги. – Что, опять диагносты барахлят?

– Мозговая активность усиливается! – заявила Сара. – Давление повышается, пульс слабый, но четкий!

– Живо, дар-р-рмоеды! – прорычал Мечковский, бросаясь к мониторам. – Реаниматор на исходную, миокласт и стимфорал приготовиться!..

Спасибо тебе, Ваня, что не позволил взять грех на душу, думал он, руководя интенсивными реанимационными мероприятиями по спасению Лары Розен. Но только ради Зодчего, граждане офицеры, не говорите мне, что девушка, мозг которой по всем параметрам был мертв почти минуту, услышала своего приятеля и сумела ради него вернуться из Сердца Вселенной. Не пристало серьезному врачу верить в бабушкины сказки…

На этот раз адъютанту адмирал-командора имперского флота Фаню Юшенгу не пришлось бежать через весь коридор по вызову шефа – эти сутки он безвылазно провел за своим столом в приемной Папаши Людвига, непрерывно мониторя поступающую информацию, а последние шесть часов находился в постоянном контакте с дежурным по галактической нуль-связи, чтобы не пропустить завершения реанимации двух десантников, уцелевших в бойне на Арагоне. Собственно, полковник даже не стал дожидаться адмиральского вызова: сбросив Рихтеру очередной доклад капитана Мирошника, он сразу вошел в кабинет и тихонько опустился в кресло возле длинного стола для посетителей, стараясь не отвлекать босса от просмотра материала. На сей раз файл от капитана Малышки Эми был в несколько раз больше, чем предыдущие, поскольку включал в себя также подробные видеодоклады двух спасенных легионеров.