Факт или вымысел? - [394]

Отвечать на мое письмо необязательно. Я так обрадовался, обнаружив это отсутствующее звено в нашем споре, что решил дать Вам знать.

Искренне Ваш

Ивлин Во.

Джорджу Оруэллу

17 июля 1949

Дорогой Оруэлл (Блэр?) — какое из имен Вы предпочитаете?

Вы, по всей видимости, удивлены, отчего это я не поблагодарил Вас за «1984». Дело в том, что издатель не потрудился прислать мне роман, и, в конце концов, я купил его себе сам. Должен, тем не менее, выразить Вам свою благодарность — книга поучительна и необычайно увлекательна. Я видел несколько рецензий, английских и американских, — все они отдают «1984» должное. Не стану повторять то, что в них говорится. Поверьте, я полностью разделяю восхищение рецензентов Вашим мастерством — чего стоит хотя бы блестящая сцена в пабе, где Уинстон пытается выудить из старика воспоминания о дореволюционных временах.

Вместе с тем чувство потрясения, на которое Вы, надо полагать, рассчитывали, я не испытал. И в первую очередь, вероятно, потому, что не могу согласиться с Вашей философией. Вы отрицаете существование души (по крайней мере, Уинстон отрицает) и материи противопоставляете только разум и волю. Сейчас стало очевидным, что материя может — и в определенных условиях будет — управлять разумом. Таким образом, у Вас ничего, кроме материи не остается. Но ведь проблема вовсе не нова. Мы всегда признавали существование безумия, когда разум и воля действовать не способны, — но никто никогда не отказывал безумцам в наличии души.

Бунт Уинстона фальшив. Его «Братство» (реальное или вымышленное) — не более чем еще одна банда, такая же, как Партия. Фальшью мне представляется и то, что этот бунт, как и у леди Чаттерлей, находит выражение в сексуальном акте; вступив в интимную близость, Уинстон словно бы заключает мистический союз с пролами, в результате чего обретает почву под ногами.

Не исключено, что в 1984 году мы будем жить примерно в том мире, какой Вы нарисовали. Но для меня этот мир неправдоподобен уже хотя бы потому, что в нем отсутствует Церковь. Мне уже однажды приходилось писать, что теперь, когда роль Церкви очевидна всем, Вы словно бы не подозреваете о ее существовании. Не принимайте, если хотите, ее сверхъестественный смысл, но Вы же не можете не признать уникальный характер Церкви как социального и исторического института. Пламя ее негасимо, хотя, конечно же, его ничего не стоит загасить в каком-то определенном месте и на какое-то определенное время. Но и такое случается реже, чем Вы думаете. Потомки новообращенных Святым Ксавьером в Японии ^{840} сохраняли свою веру триста лет, и когда в страну в прошлом веке пришли европейцы, оказалось, что они, как и три века назад, читают «Аве Мария» и «Патер Ностер».

Братство, способное бросить вызов Партии, — это братство любви, а не прелюбодеяния в Беркшире, и уж тем более не серная кислота, которую выплескивают детям в лицо. И люди, которые любят распятого Бога, никогда не сочтут пытку всемогущей.

Вот видите, как взволновала меня Ваша книга, раз я рискнул прочесть Вам проповедь. <…>

Грэму Грину

27 марта 1950

Дорогой Грэм,

спасибо огромное за «Министерство страха» и «Путешествие без карты». Свой экземпляр «Путешествия» я потерял, и оно выветрилось у меня из памяти. Обе книги немедленно перечитаю. Поймал себя на том, что последнее время полюбил перечитывать — особенно написанное Вами. С гордостью взираю на целую полку Ваших книг с дарственной надписью.

Вот видите, папа Вас проклял — проклятие чуть ли не именное, а? «Ожесточенные и аморальные книги, скрытые под мишурой эстетики». Суровые слова.

Жду не дождусь рассказа о Ваших бостонских злоключениях. Мне идея этой пьесы никогда не нравилась.

… Вы меня не узнаете. Сижу на диете доктора Галлера и весь усох. Стал очень похож на Минти — мне всегда казалось, что мы с ним на одно лицо.

Всегда Ваш

Ивлин.

Кстати, о перечитывании. Перечитал «Брайдсхэд» ^{841} и пришел в ужас. Оправданий найдется немало: спешка, казармы, затемнение, — но для мирного времени книга не годится. А вот сюжет, по-моему, отличный. Летом сяду переписывать.

Грэму Грину

27 июля 1950

По возвращении обнаружил Ваш трогательный подарок — «Третьего человека». ^{842} Прочту с огромным любопытством, хотя пьеса мне вряд ли понравится так же, как понравилась книга или фильм. Пожалуйста, не бросайте «Брайдсхэд» — уверен, у Вас получится отличный фильм. И не подумайте, что я буду придираться. Я придираюсь к стряпне, теологии, одежде, грамматике и собакам.

И.

Грэму Грину

8 ноября 1950

Ужасно благодарен за маленькую пожарную машину. Спору нет, Вы — величайший прозаик века, но так ли уж «насыщенно драматическое повествование», как гласит надпись на обложке?

Приезжайте поскорей. У меня есть икра.

И.

Грэму Грину

18 августа 1951

Дорогой Грэм,

большое спасибо за «Коней одной любовной связи» ^{843} — сегодня получил. Не знаю, показывал ли Вам Кэремен мою рецензию. Сквозь сдержанный стиль просматривается огромное восхищение Вашей книгой. Надеюсь — нет, не сомневаюсь, — она будет иметь успех.

В конце следующей недели Лаура увозит детей, и я почти месяц буду один. Могу ли надеяться, что Вы скрасите мое одиночество? Обуреваемый воспоминаниями о военном времени, пишу нескончаемый роман из армейской жизни. Очень, кстати говоря, вдохновился, когда прочел, что, по мнению Бендрикса