Факиры-очарователи - [19]

При всех этих храмах есть молодые и прелестные баядерки.

В пагодах есть специально для них приспособленные помещения. Назначение баядерок петь и плясать перед статуями богов. Кроме того, они являются жрицами любви и надо сказать, что этот культ у них доведен до совершенства. Любви баядерки не купить ни за золото, ни за серебро. Она вольна в своем сердце и дарит его лишь тому, кто сумеет ей понравиться.

Любовь к европейцу считается страшным грехом и за нее грозит суровое наказание вплоть до изгнания из ордена баядерок и из пагоды.

Но любовь в Индии занимает первенствующее место, и там на многое закрывают глаза. Если же юная баядерка примет кое-какие меры, чтобы не слишком бросалась в глаза ее любовь к чужеземцу, то ей простят, так как индусская поговорка гласит, как и европейская: «не пойман не вор». Европейцы всегда удивляются, что легкие и изящные работы, которые в Европе исполняются женщинами, здесь исключительно в руках мужчин и именно мусульман. На улицах Бенареса часто можно видеть прекурьезные картинки.

На каждом шагу встречаются открытые лавчонки, в которых мужчины сидят и вышивают какие-нибудь кисейные воротнички или манжеты, подрубают фуляры, шьют сорочки. Одно из самых прибыльных занятий — это починка кашемирских шалей, и они с таким искусством заменяют потертые места новыми, что часто такие реставрированные шали продаются за новые, и самый опытный глаз не может заметить этого. Разве только шаль скоро разлезется, тогда и откроется обман. Когда-то Бенарес славился своими фабриками, но англичане сумели затмить их Манчестером и Ливерпулем. Еще сохранилась выделка некоторых шелковых материй, восхитительного газа и кинокок, шелк, затканный золотом и серебром, вроде парчи, эта ткань продается чуть не на вес золота.

Тюрбаны в Бенаресе на редкость пышны, некоторые из них делаются вроде шаров, вышитых золотом или серебром, другие из бархата удивительно тонкой работы. Вообще, в смысле сбыта местных продуктов Бенарес является богатейшим складом Леванта.

Со всех концов Азии сюда стекаются алмазы, жемчуга и другие драгоценные камни, а также и громадное количество шалей, духов, красящих растений и пряностей.

Только, пожалуй, в этом городе можно еще достать некоторые из тканей Дакки, целая штука которых проходит сквозь обручальное кольцо.

Ткань так тонка и так прозрачна, что ее можно видеть, лишь, когда она сложена в несколько раз, знатные женщины любят украшать себя ею в своих гинекеях. На поэтическом языке Бенгалии эта чудесная материя зовется ночной росой.

Рассказывают, что один из прежних раджей Бенареса, взойдя внезапно в свой гарем, спросил, что одевают его жены, отправляясь в свои купальни. Ему отвечали, что одеждой им служит ночная роса. И на самом деле на каждой из них было накутано по несколько соток кисеи из Дакки.

Цена этой материи такова, — штука в сто соток стоит пол-дака рупий, т. е. сто двадцать пять тысяч франков, — и я не думаю, чтобы в Европу попал хоть один кусок такой драгоценной ткани.

В Бенаресе был последний Дурна против одного из приказаний генерал-губернатора Калькутты. Фанатизм одного города оказался сильнее, нежели целое войско, и эдикт был отменен.

Дурна — один из старейших обычаев Индии, и прежде к нему относились с большим почтением. Вот из чего он состоит: когда какой-нибудь кредитор не может ничего получить с богатого и влиятельного должника, или если какой-нибудь бедняк, кто бы он ни был, видит, что ему не выпутаться из когтей своего кредитора, то ему остается Дурна.

Чтобы его выполнить, он посыпает себе пеплом голову, надевает траурные одежды и отправляется на главную площадь, восклицая: я объявляю Дурну против такого-то.

С этого момента он не должен ни есть, ни пить, пока он не добьется справедливости.

Если его противник допускает его умереть в таком состоянии, то толпа устраивает жертве торжественные похороны и принимает на себя месть за него.

Враг умершего объявляется народом вне закона, ему отказывают в рисе, в воде, в огне, никто не хочет с ним сноситься, он отвергнут обществом, и убить его считается добрым делом.

Власть этого обычая такова, что каждый, против которого объявлен Дурна, должен уступить, так как смерть того, кого он преследовал, является сигналом неминуемой смерти его самого, и, хотя бы он уехал или окружил себя самыми верными, самыми бдительными слугами, все равно, рано или поздно, его найдут дома в его кровати или где-нибудь на краю дороги, с кинжалом в сердце.

Несколько лет тому назад, генерал-губернатор Калькутты в интересах чистоты издал приказ, который обязывал мусульман убивать коров и быков, мясом которых они питаются, на берегу Ганга, с тем, чтобы внутренности и кровь убитых животных уносились тотчас же водами реки.

Весь Бенарес страшно возмутился, — неужели позволят неверным так осквернить священную реку… если только это допустят, то Бенарес навеки осквернен и уже перестанет быть священным городом…

Обратились к генерал-губернатору со смиреной просьбой отменить приказ.

Его британское Вице-Величество даже не удостоил ответа.

Сейчас же образовываются группы, выбирают депутатов и шлют в Калькутту… Но депутация возвращается, не добившись ничего.