Факир на все времена - [9]

У Павла Анатольевича и его супруги были уже взрослые дети и внуки. У сына родилась дочь, а у дочери — сын. И теперь супруги Татаренко были не только счастливыми родителями, но и еще более счастливыми дедушкой и бабушкой.

— А ты каким образом здесь оказался? — поинтересовался Татаренко.

— Приехал к друзьям, — пояснил Дронго, — у них здесь рядом вилла. Они пригласили меня к себе на выходные. Но я не хочу их стеснять. Поеду к ним в воскресенье. А пока решил снять номер в этом отеле.

— Ты у нас всегда был буржуем с замашками гнилого аристократа, — пробормотал, улыбаясь, Татаренко, — хотя я читаю лекции для наших молодых офицеров по твоим расследованиям. Честное слово. У нас все наши выпускники знают, кто такой Дронго.

— Поэтому, появляясь на Украине, я скрываю эту кличку, — усмехнулся Дронго, — ты создал мне ненужную популярность.

— Это ты сам создал, — возразил Татаренко, — своими расследованиями. Между прочим, завтра ты свободен? Завтра суббота?

— Наверное, да. А почему ты спрашивашь?

— Меня пригласил к себе в гости начальник полиции области. Господин Джемал Азиз. Или, как они говорят, глава полиции «вилаята». Так, кажется, звучит по-турецки. Мне жена все время говорит, что у азербайджанцев и турков почти одинаковый язык. Ты ведь знаешь, что она у нас филолог, специалист по тюркской литературе.

— Правильно говорит. Почти одинаковый. А откуда он тебя знает?

— Он раньше работал в их Министерстве внутренних дел в Анкаре. И приезжал к нам дважды с делегациями. Вот тогда мы и подружились. Молодой симпатичный парень. Ему нет еще и сорока. Но такой настоящий западник и либерал. Нынешнюю правящую религиозную партию на дух не переносит. Считает, что они отходят от традиций основателя республики Ататюрка. Кстати, забыл сказать самое важное. Он учился четыре года в США. И прекрасно говорит по-английски.

— У них в руководстве армии и спецслужб все такие «западники», — пояснил Дронго, — между прочим, в их Конституции указано, что армия является гарантом светского развития государства. Поэтому армия уже четырежды совершала перевороты, каждый раз подправляя слишком радикальных политиков. Между прочим, сам Ататюрк был ярым сторонником западного пути развития. Запретил исламские суды, старую одежду, вмешательство религиозных деятелей в светскую жизнь, даже поменял алфавит с арабского на латинский. И гордился тем, что в столице Анкаре есть только две мечети.

— Был светским человеком, — улыбнулся Татаренко, — он же был генералом, значит, был смелым и честным человеком.

— Тут я с тобой не соглашусь. Ты действительно считаешь, что все генералы автоматически смелые и честные люди?

— Нет, — помрачнел Павел Анатольевич, — к сожалению, не все. Ох, как ты прав. Даже не знаешь, как ты прав. Иногда встречается такая мразь, такая дрянь! Думаешь, как же он мог дослужиться до такого высокого звания. Неужели все предыдущие годы был таким же подлецом? Лгал, подличал, обманывал своих коллег, был законченным негодяем. Я понимаю, конечно, что не все наши коллеги — ангелы, понимаю, что работа трудная, каждый день имеешь дело с человеческой подлостью, с отбросами общества. И сам невольно становишься похожим на них. Но все равно есть какая-то черта, которую невозможно переступить. Предавать своих сотрудников, сдавать своих людей, обманывать товарищей, зарабатывать деньги на чужой крови.

— Похоже, у тебя проблемы…

— У нас у всех проблемы. Ты же знаешь, что творится у нас в стране последние несколько лет. Одно дело Гонгадзе чего стоило! Такой позор на весь мир. Мы ведь знали, кто и почему отрезал ему голову. И кто приказ об этом отдавал. Все знали. Я ведь сам из Днепропетровска. Для меня Кучма был таким человеком. Почти легендой. Все мои родственники на его предприятии работали. А потом он стал президентом. Мы так в него верили… Сейчас даже лучше не вспоминать. Когда же он ушел, то оставил нам такие проблемы… До сих пор расхлебываем. И вот недавно я узнаю, что его дочь купила в Лондоне дом за сто сорок миллионов фунтов. Что нам теперь об этом думать?

— Его зять достаточно богатый человек, — напомнил Дронго. — Что странного в этой покупке?

— Я знаю, что богатый. Но ведь миллионы людей верили в своего президента. Как теперь им объяснить, что зять заработал деньги на своем бизнесе? Они ведь все равно не поверят. Не нужно было так явно демонстрировать свое благосостояние.

— У каждого свои представления об этике, — напомнил Дронго, — а ты становишься пессимистом.

— Ты не следишь за нашей ситуацией? — вместо ответа спросил Татаренко. — Постоянные политические кризисы отражаются и на нашей работе. Растет преступность, становится просто трудно работать. Не знаешь, какой министр внутренних дел завтра придет к нам в качестве политкомиссара.

К ним подходила супруга Татаренко. Дронго скрыл улыбку. За время после их последней встречи Лидия действительно ощутимо поправилась. Хотя есть такие женщины, которых невозможно себе представить с осиной талией. Им даже идет некоторая полнота, придающая им жизнерадостный вид. Лида подошла к ним.

— Добрый день, — весело поздоровалась она.

— Здравствуй, — поцеловал ей руку Дронго, — я даже не ожидал вас здесь увидеть.