Факел смерти - [12]

— И сколько это займет времени?

— Полный рекомбинантный анализ — день или около того.

Поуп покачала головой:

— Вы не можете держать улики так долго. Мой редактор высказался четко: мы обязаны передать письмо Скотленд-Ярду до публикации статьи.

— Хулиган возьмет образец и передаст им остальное, — пообещал Джек.

Найт пошел к двери.

— Куда это вы? — требовательно спросила Поуп.

— Думаю, первое предложение на греческом или даже древнегреческом, — ответил Найт, — поэтому хочу позвонить Джеймсу Дерингу, который ведет «Секреты прошлого» по «Скай-нетворк», и попросить перевести.

— Я знаю его, — фыркнула Поуп. — Трепливый дурак, возомнивший себя Индианой Джонсом.

— Этот трепливый дурак, как вы выразились, получил в Оксфорде докторскую степень по антропологии и археологии, — отпарировал Хулиган, — и курирует отдел античной Греции в Британском музее. — Он взглянул на Найта. — Деринг стопроцентно знает, что здесь написано, Питер, и подскажет что-нибудь дельное о Кроносе и Фуриях. Это ты хорошо придумал.

Сквозь пластиковый щиток капюшона Найт видел, как поморщилась журналистка, будто отпив уксуса.

— А потом? — требовательно осведомилась она.

— Поеду к Гилдеру.

— К партнеру Маршалла? — воскликнула Поуп. — Тогда я с вами.

— Нет! — отрезал Найт. — Я работаю один.

— Но я клиент, — настаивала она, глядя на Джека. — Я имею право падать на хвост!

Джек колебался. Найт знал, как нелегко приходится владельцу «Прайвит интернэшнл». Он потерял пятерых лучших агентов в странной авиакатастрофе, причем все, как нарочно, курировали участие «Прайвит» в обеспечении безопасности Олимпиады. А теперь еще смерть сэра Маршалла и этот чокнутый Кронос.

Зная, что пожалеет об этом, Найт сказал:

— Особого вреда не вижу… Ладно, на этот раз я изменю своим правилам. Пускай… падает на хвост.

— Спасибо, Питер, — устало улыбнулся американец. — За это я тоже твой должник.

ГЛАВА 17

Глухой ночью 1995 года, спустя сорок восемь часов после того как я уложил семерых боснийцев, смуглый тип с бегающими глазками, от которого пахло табаком и гвоздикой, открыл дверь похожей на лачугу мастерской в изуродованном войной пригороде Сараево.

Он тоже был чудовищем, наживавшимся на войне и политической нестабильности, существом теней, меняющим имена и верность своей стране, как змея кожу.

Я знал о существовании спеца по подделке документов от коллеги-миротворца, влюбившегося в местную девицу, у которой не было международного паспорта.

— Как мы вчера договорились, — сказал «маклер», когда я и сербки вошли в мастерскую. — Шесть тысяч за троих плюс тысячу за срочность.

Я кивнул и подал ему конверт. Он сосчитал деньги и принес мне похожий конверт с тремя фальшивыми паспортами — немецким, польским и словенским.

Я с удовольствием полистал паспорта, гордясь новыми именами и биографиями, которые выбрал для девушек. Старшую теперь звали Марта, среднюю — Тиган, а младшую — Петра. Я улыбнулся, думая, что с новыми стрижками и цветом волос никто не узнает в них сестер-сербок, прозванных боснийскими крестьянами Фуриями.

— Отличная работа, — сказал я мошеннику и убрал паспорта в карман. — Где мой автомат?

Я оставлял «стерлинг» в качестве залога, когда заказал паспорта.

— Конечно-конечно, — засуетился «маклер». — Я как раз о нем подумал.

Мошенник отпер вертикальный сейф, достал автомат и, резко повернувшись, навел его на нас.

— На колени! — зарычал он. — Я читал о массовом убийстве в полицейском участке у Сребреницы и о трех молодых сербках, разыскиваемых за военные преступления. Пишут, за них награда объявлена. Солидная.

— Ах ты, хорек! — усмехнулся я, удерживая его внимание на себе и медленно опускаясь на колени. — Мы тебе деньги платим, а ты и нас продать хочешь?

Он ухмыльнулся:

— А чего ж выгоду-то упускать?

Девятимиллиметровая пуля из пистолета с глушителем взыкнула у меня над головой и попала «маклеру» точно между глаз. Он повалился навзничь на свой стол, раскинув руки и выронив автомат. Я подобрал «стерлинг» и повернулся к Марте. У нее появилась круглая дырка в правом кармане куртки.

Я впервые увидел, как ожили глаза Марты. Они остались стеклянными, но в них появилось хмельное упоение, которое я понимал и разделял. Я убил ради нее. Теперь она убила ради меня. Наши судьбы не только сплелись воедино, мы отведали одного отравленного экстракта, который бродит и дистиллируется в бойцах элитных военных подразделений после каждого удачного задания, дурманящего нектара высших существ, властных над жизнью и смертью.

Однако, выходя из сарая «маклера», я впервые осознал, что прошло больше двух дней с тех пор, как взрывом меня выбросило из «лендкрузера». Как сказал наш мошенник, за Фуриями охотятся.

Наверняка уже нашли сгоревшую машину, в которой мы ехали. Кто-то подсчитал обугленные тела и сообразил, что не хватает меня.

А это означало, что меня тоже ищут.

«Ну и пусть найдут рано или поздно», — решил я.

ГЛАВА 18

В двадцать минут четвертого Поуп и Найт поднимались по гранитным ступеням в почтенный Британский музей. Найт едва сдерживал ярость. Он предпочитал работать один, в тишине, чтобы лишний раз все обдумать.

Поуп, как нарочно, трещала без умолку с самого «Прайвит», вывалив массу ненужной информации, включая историю своей карьеры, подлеца Лестера, с которым встречалась в Манчестере, а также то, как сложно быть единственной женщиной в отделе спортивных новостей.