Факел чести - [16]

Потому все инструменты для работы в невесомости имели противовесы, вращающиеся в обратном направлении муфты и так далее. Особенно электрические инструменты — они выглядели как плоды затуманенного выпивкой воображения помешанного изобретателя.

Второй проблемой было то, что «Джослин-Мари» продвигалась при двух «g» к тщательно вычисленным координатам, где предполагалось совершить прыжок к системе Новая Финляндия. При такой гравитации гаечный ключ, предназначенный для работы в невесомости, становится скорее орудием самоубийства, чем инструментом.

Имелось, разумеется, и третье затруднение: мы двигались к системе Новая Финляндия, когда нам хотелось рвануть в обратную сторону.

— Мак, полегче с этой штукой! Ты переусердствовал — смотри не сорви резьбу.

— Виноват.

— Давай сделаем перерыв. Мы и так опережаем график.

— Звучит заманчиво. — Я отшвырнул гаечный ключ, и он ударился об обшивку с вызывающим удовлетворение грохотом. Не вдаваясь в обсуждения, я последовал за Джоз в кают-компанию, выпить чаю. Пока Джоз возилась с посудой, я сел и задумался.

— Не могу поверить, — вдруг произнес я вслух.

— Во что? — спросила Джослин, занятая больше чаем, чем мной.

— Во всю эту чертовщину. В этот безрассудный поступок. И в то, что мы на него согласились.

— Да, не понимаю, как мы могли решиться на такое. Ты прав, и это самое страшное, — подтвердила Джослин, ставя на стол чайник и садясь. Во внутренней гравитации были свои плюсы: мы имели возможность пользоваться такими домашними и уютными вещами, как чайник, а не питаться пастами из тюбиков. — Если бы у меня был шанс подумать, — продолжала Джослин, разливая чай, — я наверняка убедила бы себя, что необходимо помочь жителям Новой Финляндии. И дала бы согласие. Но меня слишком ошеломила стремительность, с которой все произошло, я чувствую себя фигурой на шахматной доске, у которой нет выбора, кроме как двигаться туда, куда ее пошлют.

— Вряд ли и Питу эта затея по душе. Но, по-моему, у него тоже не было выбора — как не было у всех остальных после нападения на финнов. Лига надеется только на нашу помощь. Бедный старина Пит, — печально заключил я.

— Он пробовал давить на все кнопки — напоминал о том, что он заменил тебе отца, говорил о долге…

— И намекал, что мы могли бы найти исчезнувших однокашников. — Впервые я назвал тех, кто был на «Венере», «исчезнувшими», а не «погибшими». Только тут я понял: я не сомневался, что они еще живы.

— Не забывай, что в наших руках судьба Лиги, — с мимолетной улыбкой напомнила Джослин.

— Я все помню, но от этого мне не легче. — Я отпил чаю и некоторое время сидел молча. — Меня убивает то, что мы лишены возможности остановиться, послать все к черту и увести «Джослин-Мари» подальше от опасности. Если бы мы развернулись и бежали, если бы уничтожили курьерский корабль, вернулись через пару лет и заявили, что не нашли его, нам бы не грозило никакое наказание.

— Единственное, что заставило нас влезть в это дело и рискнуть жизнью ради незнакомых людей, — чувство долга. — Я помедлил. — Полагаю, его хватило. Хвала чувству долга, которое долго взращивали в нас и вбивали нам в головы. Я понимаю, что ты имела в виду, говоря, что у нас не было выбора.

— И теперь, когда мы уже далеко от нашей системы, давай закончим с коляской, — заключила Джослин, взъерошив мне волосы.

«Коляской» она назвала то, что осталось от торпеды. Мы с Джослин разобрали всю носовую часть. Я установил перегрузочное ложе перед отсеком для торпедного двигателя, пока Джослин вытаскивала приборы поиска из носовой части и устанавливала их вновь на обезглавленную торпеду. Она оставила на месте всю электронику: ей надлежало принимать вычисленную траекторию с компьютера шлюпки «Полосы» и оперировать этими цифрами. На контрольной панели осталась единственная кнопка с надписью: «Пуск».

Перегрузочное ложе по виду ничем не отличалось от садового шезлонга и складывалось точно так же, но было не в пример крепче. Таких шезлонгов на «Джослин-Мари» было около десятка — на случай, если придется везти пассажиров.

Переделка торпеды составляла основную часть нашего грандиозного плана доставки меня на землю для переговоров с местным населением и подготовки к перемещению в пространстве войск. Мне надлежало стать единственным грузом торпеды — мы не хотели даже тащить на планету приемник, пока не установим контакт с местными жителями.

Вместе с сообщением Пита нам доставили другие записи со всей имеющейся информацией о финнах.

Самое важное, Лига располагала некоторыми сведениями о противнике. Как только с Новой Финляндии прибыло тревожное сообщение, самые светлые умы Лиги засели за работу, копаясь в старых папках, просматривая древние записи и пытаясь определить, кто такие гардианы. Лиге не понадобилось много времени, чтобы выяснить, кто они такие или, по крайней мере, какими были в начале своего существования.

Около шестидесяти лет назад, в начале двадцать первого столетия, свора фашистов и деятели правого толка из Великобритании и Соединенных Штатов объединили силы, назвав себя Атлантическим Фронтом Свободы, или попросту Фронтом — очевидно, позаимствовав название из истории Англии XX века, когда был создан Национальный фронт. Они устраивали демонстрации, вызвали пару мятежей, а во время кризиса в начале XXI века привлекли к себе более пристальное внимание. Члены Фронта были готовы поддержать кого угодно — ку-клукс-клан, новых последователей Джона Берча, остатки африканеров в изгнании. Они неуклонно завоевывали положение, в котором, как им казалось, будут представлять собой реальную силу.