Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - [17]

— Разве это единственные объятия, которые стоило запомнить? — спросил Психолог. — А как насчет первой любви? Первого свидания? Первого поцелуя?

— Свидания… — лицо Раневской мгновенно сжалось, и Психолог увидел обиженного ребенка, сдерживающего слезы. Но тут же все прошло, и на него снова смотрела уверенная в себе актриса, и улыбка ее была насмешливой. — Мне всегда не везло со свиданиями, знаете ли. С самой ранней юности. То ли дело было в заикании, то ли в моей потрясающей красоте. Бывают красавицы признанные и непризнанные. Я — из непризнанных. Меня так и не внесли в Книгу Первых Красавиц Королевства, несмотря на все знаки внимания высочайших особ.

Психолог послушно засмеялся, показывая, что оценил шутку.

— Ну да, вы смеетесь, и это правильно. Из меня красавица как сами знаете из чего пуля. Видимо, в этом и было все дело. Представьте, однажды меня пригласил на свидание гимназист. Я была просто счастлива. Наконец-то и у меня будет свидание. А то все Бэлла, Бэлла… уж ее-то приглашали постоянно. Гимназисты буквально протирали наше крыльцо. Но — не все ей. Оказывается, у меня тоже могут быть свидания! Вам снова смешно? Правильно.

Я стащила у Бэллы ленты. Мне казалось, что с ее лентами я буду красивее. Я вычистила платье, а мои туфли прямо сверкали, так я их натерла бархоткой. В общем, покрутившись перед зеркалом, я осталась вполне довольна своим видом. Только нос несколько подводил, но тут уже ничего нельзя было поделать.

Свидание было назначено на парковой скамейке, в лучшем духе гимназической романтики. Я пришла раньше. Просто не могла дождаться нужного времени. Я знала, что Бэлла всегда опаздывает на свидания, и подруги ее тоже — это считалось хорошим тоном. Джентльмен должен подождать даму! Но им хорошо было опаздывать, ведь их-то приглашали на свидания постоянно. А у меня — единственное приглашение.

Представьте, я оказалась на скамейке не одна. Нет, это не мой гимназист пришел раньше. Это была какая-то незнакомая девочка, одного со мной возраста. У нее была гимназическая форма, но я ее не знала. Видно, из другой гимназии. Она расположилась на скамейке с таким видом, будто купила ее. Да еще начала требовать, чтобы я ушла. Мол, у нее тут назначено свидание, а я могу помешать. Я объяснила, что мне тоже назначили свидание на этой скамейке, поэтому уходить никуда не собираюсь. Она, конечно, обиделась, но прогонять меня перестала. Я чинно сидела на скамейке и смеялась про себя: надо же, такое глупое совпадение! Два свидания в одно время на одной и той же парковой скамейке! Может, это такая специальная скамейка для свиданий?

Увы, когда явился мой гимназист, выяснилось, что это вовсе не совпадение. Оказывается, у меня и незнакомки была не только одна скамейка на двоих, но и один на двоих герой романа. Он пригласил на свидание нас обеих! Может, думал, что одна не придет… Не знаю. Но он сидел между нами, даже не думая извиняться, а мы переругивались. Каждая требовала, чтобы соперница удалилась. Я не собиралась уходить, ведь это было мое первое свидание, первый поклонник, и отдавать его просто так было нельзя. Но когда они начали шептаться, я поняла, что поклонник все же не мой. А потом она начала бросать в меня камни и комки земли. А он даже слова не сказал в мою защиту! Ни единого словечка! И я расплакалась.

Это было самым ужасным. Когда я плачу, то мой нос краснеет. А он такой выдающийся, что не заметить его в этом случае просто невозможно. Огромный сопливый красный нос… Кошмар! Я вскочила со скамейки и убежала, оставив победительницу с кавалером. Правда, вскоре вернулась и торжественно сообщила им, что Господь обязательно их накажет за такую подлость. Они посмеялись надо мной.

И я поняла, что это вовсе не было свиданием, а лишь очередной насмешкой. И в самом деле, кому бы пришло в голову всерьез пригласить меня на свидание? С этим носом… такую нескладную… с заиканием… Да кому я вообще была нужна?

Тогда я еще этого не понимала. Винила гимназиста и его подружку. Думала, что они просто решили посмеяться надо мной и поэтому придумали свидание. По ночам представляла, как они веселились после моего ухода, и скребла ногтями одеяло. Воображала для них множество несчастий, а воображение у меня всегда было богатым. В конце мои враги обязательно должны были умереть, но просто смерть казалась мне слишком легким, быстрым и банальным выходом. Сначала требовалось помучиться. Помню, самое большое мучительство, которое я придумала для соперницы, — заболеть оспой. Оспа оставляет следы на всю жизнь, и я улыбалась в темноте, представляя ее хорошенькое личико, обезображенное ямками. Как-то я видела бабу-молочницу, переболевшую оспой, и ее лицо показалось мне таким страшным, что я даже плакала по ночам и долго отказывалась пить молоко. Мне казалось, что если пить молоко, которое приносит эта баба, я тоже стану такой же страшной…

Я знаю, что вы скажете. Что в детстве у многих была несчастная безответная любовь. Что, к примеру, вы были влюблены в самую красивую девочку в классе, а она на вас не обращала никакого внимания, разве что когда нужно было списать контрольную. И что такие случаи не исключение, а, скорее, правило. Но у меня-то этот случай был не единичным! Ладно бы детское разочарование… тем более, что я вовсе не была влюблена в того гимназиста. Мне просто хотелось, чтобы у меня тоже было свидание, как у Бэллы.