Фаина Раневская. История, рассказанная в антракте - [2]

Григорий Самойлович, бесспорно, отдавал должное великому писателю, но был слишком занятым человеком, чтобы читать его многостраничные сочинения. Просто восхищался Толстым – и этого ему было достаточно.

Гирш Фельдман происходил из местечка Смиловичи Игуменского уезда Минской губернии (интересно, что они были земляками с великим живописцем Хаимом Соломоновичем Сутиным). Каким образом Гирш Хаимович очутился в Таганроге, нам неизвестно, известно лишь, что в 1889 году в возрасте 26 лет он женился на семнадцатилетней Милке Рафаиловне Заговайловой из местечка Лепель Витебской губернии.

Вскоре в семье начали рождаться дети, всего их было пять – Бейла (Изабелла), Фанни (Фаина), Лазарь, Яков, Рудольф.

Установленная еще при императрице Екатерине II и окончательно оформленная в «Положении об устройстве евреев» от 1804 года так называемая «черта оседлости» для лиц еврейской национальности и иудейского вероисповедания не стала для Гирша Фельдмана чертой преткновения и безнадежности. Благодаря своему сильному и волевому характеру, своим деловым качествам и острому уму он довольно быстро пошел вверх по карьерной лестнице, а, войдя в купеческое сословие Екатеринодара и Екатеринослава, стал пользоваться большим уважением среди купцов и предпринимателей юга России.

К десятым годам ХХ века Фельдман стал одним из богатейших людей Таганрога.

События октября 1917 года он, как всякий деловой человек, встретил с недоверием, потому что понимал, что в наступившем хаосе всегда найдется место грабежу и бандитизму, а светлые идеи мировой революции нашел не более чем популистским бредом.

За что, впрочем, и поплатился.

Лингвист и переводчик Яков Иосифович Рецкер вспоминал: «Когда мы приехали в Таганрог, папу и его компаньона Григория Самойловича Фельдмана, отца Фаины Раневской, немедленно арестовали большевики. Посадили их в товарный вагон, и представитель ревкома явился к маме и сказал: “Мы их освободим, но только нам нужно сто тысяч. Вот вам срок – 24 часа”. Денег не было, но у мамы были, кажется, какие-то бриллианты. В общем, достали по 50 тысяч мы и семья Фельдмана. Помню, как я и мама поехали на вокзал. На запасных путях стоял этот вагон. Отец и Фельдман сидели, хохотали. Стоял один часовой. Их никто не трогал. И, в общем, их освободили».

После подобного эксцесса решение пришло само собой, причем незамедлительно.

«Здесь больше делать нечего и оставаться тем более нельзя», – произнес он, и в 1919 году вместе со своей семьей через Румынию и Турцию морем Григорий Самойлович Фельдман выехал заграницу.

Кстати, сделал он это на своем пароходе «Св. Николай».

На том самом, на борту которого Лев Толстой уходил из Ялты, а вместе с ним уже тогда, в 1902 году, по мысли Милки Рафаиловны, уходило все – ум, честь, благородство, совесть.

Юная Фаина с сестрой Беллой (слева) и братом (справа)

Молодая Фаина Раневская в Баку, 1920-е гг.

В России осталась только 23-летняя дочь Григория Соломоновича и Милки Рафаиловны Фанни Фельдман…

Впрочем, это будет еще очень нескоро, а пока юная Фаина сидит у окна и видит, как по Николаевской улице идет человек и разговаривает сам с собой.

Разумеется, она не слышит его слов, но окажись она рядом с ним, то совершенно бы согласилась с этим господином, чей портрет она увидит в 1904 году напечатанным в газете, что валялась на полу в комнате матери.

Сей господин говорит: «Не люблю таганрогских вкусов, не выношу и, кажется, бежал бы от них за тридевять земель… да, я мог убедиться, как грязен, пуст, ленив, безграмотен и скучен Таганрог. За все время пребывания здесь я мог отдать справедливость только следующим предметам: замечательно вкусным базарным бубликам, зернистой икре, прекрасным извозчикам… Остальное все плохо и незавидно… Мне хотелось бы пожить в Таганроге, подышать дымом отечества, да все некогда».

Таганрог Фаина находила городом своего отца – человека строгого и непреклонного, привыкшего все делать по-своему, не терпящего никаких возражений и абсолютно уверенного в том, что он точно знает, какой жизнью должны жить его дети.

Особенно девочки.

Первое – учеба, разумеется, в Мариинской женской гимназии ведомства императрицы Марии Федоровны (здесь учились София Яковлевна Парнок – впоследствии известный поэт и переводчик, сестра Чехова Мария Павловна). Однако четкий план Григория Соломоновича сразу дал осечку – к неудовольствию родителя, Фанни Фельдман была отчислена из гимназии за неуспеваемость после второго года обучения.

Второе – домашнее образование, традиционно взыскательное и патриархальное, сводимое к усвоению навыков, необходимых для правильного замужества, – кротость, хорошие манеры, рукоделие, игра на фортепиано, пение, освоение иностранных языков.

Для той надобности для девочки была нанята гувернантка – строгая, любящая во всем порядок и полное себе подчинение немка.

Понятно, что дружбы, и уж тем более любви, между ней и Фаиной не сложилось.

Оставаясь одна, девочка воображала себе, как эта Грета или Альбертина, или, может быть, Шарлотта, катаясь на коньках в городском парке, неудачно падала, ударялась затылком о лед и тут же умирала. Вокруг ее бездыханного тела тут же собирались зеваки, прибегал жандарм в каракулевой папахе и начинал размахивать руками, приказывая всем немедленно разойтись.