Фаэты - [76]
Совет Матерей стал тщательно обсуждать задачи нашей экспедиции.
— Мне кажется, — сказал Нот Кри, — что основным нашим заданием надлежит считать выяснение вопроса, есть ли на Земе разумные обитатели, сколь они похожи на нас, и незамедлительное сообщение об этом на Мар. Задерживаться на планете ради тех похвальных, но едва ли выполнимых целей, о которых здесь говорила Ива Тихая, на мой взгляд, нецелесообразно. Я рассчитал и хочу познакомить со своими расчетами Совет Матерей, Совет Любви и Заботы: есть полная возможность обойтись без строительства нового корабля, поскольку вылет «Поиска» и достижение им Земы чрезвычайно приближены находками нашего замечательного инженера и философа Гиго Ганта. Ежели мы обнаружим на Земе разумных ее обитателей и без промедления вернемся на Мар, то сможем успеть на этом же корабле вылететь на Луа, дабы произвести там взрывы распада.
Мне пришлось возразить на его длинную речь:
— То, что предлагает Нот Кри, не будет Миссией Разума. Это будет лишь трусливой вылазкой и поспешным бегством с Земы от наших братьев, которым грозит смертельная опасность. Я думаю, что мы, мариане, не можем так поступить. Уж коль скоро мы достигнем обитаемой планеты, уровень цивилизации на которой может быть ниже нашего, то должны помочь им подняться на более высокую ступень культуры.
— Не хочешь ли ты, Инко Тихий, сказать, что нам долженствует непременно погибнуть вместе с обреченными земянами на их незадачливой планете? — не сдержавшись, выкрикнул Нот Кри.
— Нет, я не хочу этого сказать. Но когда Мона Тихая произведет взрывы распада на Луа, мы должны быть с нашими братьями по крови и разуму, чтобы поддержать их и убедить, что мариане помогут им, спасут их!
— Может быть, ты, Инко Тихий, намереваешься построить там глубинные города, похожие на наши марианские, и укрыться в них вместе с наиболее ценной частью населения Земы?
— Нет, Нот Кри. Миссия Разума совсем в ином, как я ее понимаю. Матери поправят меня, если я не прав. Наша Миссия — нести Знание, Счастье и Веру в будущее нашим братьям по крови и разуму, а не спасать избранных.
Спор продолжался. Нот Кри становился все язвительней. Кара Яр, уверенная и холодная, стояла на моей стороне.
Совет Любви и Заботы, Совет Матерей принял решение: наша Миссия Разума должна не только разведать Зему, но и помочь ее разумным обитателям (если они там есть), помочь им поднять их цивилизацию (если она уступает нашей), способствовать устройству их общества на справедливых началах, давно восторжествовавших на Маре (если оно еще не существует на Земе).
Последней к нашей экспедиции примкнула Эра Луа, о которой я уже говорил. Только много позже, чем члены Совета Любви и Заботы, уже на Земе я понял, что руководило этой изумительной девушкой, которой нужно было преодолеть не только все трудности, выпавшие на общую нашу долю, но и победить саму себя.
Она, оставшись на корабле, не ощутила, как мы, перебравшиеся на Фобо, двойной, пригибающей к полутяжести, не видела внутренних помещений станции. Меня они ошеломили своей продуманностью, свободой исполнения, не связанной с выдалбливанием келий и использованием пещер. Я поражался высоте культуры фаэтов и пожалел, что Ива с Эрой не видят их творений. Я лишь не мог понять, как сочеталось все это с самоубийственной войной распада, которую фаэты развязали.
Глава шестая
ПЛАНЕТА ЖИЗНИ
Корабль «Поиск» проходил через плотные слои атмосферы. Гиго Гант был прирожденным пилотом. Не только с помощью автоматов, но и благодаря безошибочному чутью он тормозил корабль трением об атмосферу ровно настолько, чтобы не перегреть его оболочку.
В иллюминаторах проносилось бушующее пламя, словно мы спускались чуть не на само светило Сол.
В кормовых иллюминаторах виднелось другое пламя. Оно с неиссякающей силой било из направленных сейчас вперед жерл двигателя. Мы словно отталкивались от выброшенных вперед раскаленных газов и тем тормозились. В этом и заключался принцип движения без отталкивания (от неподвижной среды). Мы как бы создавали ее струей газов впереди себя.
Поверхность планеты скрывал плотный слой облаков. Кое-где виднелись голубые, зеленые, коричневые и желтые пятна.
Сверху слой облаков казался белой пустыней, сверкавшей в лучах здешнего неистового светила Сол, которое на Земе зовут Солнцем. В дальнейшем я тоже буду так называть его.
Облака были парами воды! На Маре это даже трудно представить, и ничто тогда не могло так поразить наше воображение, как это открытие!
Не найти знакомого марианам образа, чтобы передать, как выглядели эти земные облака. Вначале я увидел их сверху, потом долгие годы не уставал любоваться ими снизу. Разглядывая в первый раз облачный покров, я подумал, что, может быть, это море. Однако мне вспомнились наши пустыни и полярные шапки, впервые увиденные нами во время полета. Ведь на Маре до нас не летали! Облачный покров напомнил наши пустыни полюсов.
