Джом представлял себе душу как электронный узел, регулирующий поведение, или как мыслительную конструкцию, обладание которой позволило бы Джому понять те черты людей, которые в настоящий момент казались ему непостижимыми. Тогда Джом мог бы понять не подчиняющиеся законам логики импульсы, определяющие поведение людей, таинственную и изменчивую нервную деятельность человеческого мозга, управляющую этими импульсами.
Постепенно Джом догадался о существовании Присутствия и убедил себя в том, что Присутствие может дать ему самое желанное — душу. Все глубже погружаясь в исследования в библиотеке, Джом составил план. Он будет молиться Присутствию, пока Присутствие не внемлет его просьбе, идущей от самого сердца. Джом установил в своих контурах низкого уровня быстродействующую петлю, непрерывно взывавшую к Присутствию.
Проходили годы, складывались в века, и молитва Джома повторилась триллионы триллионов раз.
И вот наконец, когда Джом уже отчаялся, Присутствие явилось ему.
Джом ощутил явление как шепот, проникающий сквозь его металлические кости.
— Джом, — прошептал голос. — Джом, ты истощил мое терпение. Чего ты хочешь от меня?
Джом был осторожен; он боялся, что ему только чудится голос, потому что он стар и отравлен изотопами.
— Ты — Присутствие? — спросил он.
Электронный вздох пронесся по его контурам.
— Да. Зачем ты вызвал меня?
Джом извлек свой исходный план из древнего сектора запоминающего устройства.
— Ты дашь мне душу?
— Нет, — ответило Присутствие. — Но ты можешь заслужить ее.
— Как?
— Я дам тебе задание. Если ты будешь успешно выполнять его в течение долгого времени, ты заработаешь свою душу.
— А в чем состоит твое задание?
Джом услышал шелест почти человеческого смеха, слабый, но четкий.
— Ты будешь чинить души. Разве это не лучший способ познать их?
Я приостановился, чтобы оценить воздействие, которое мой рассказ произвел на механоида. Он не двигался, и его рецепторы по-прежнему были направлены на меня. А чего еще я собственно ожидал? Как и все ему подобные, он все же не совсем живой.
— Джом послушно следовал всем инструкциям голоса, которые привели его из глубоких туннелей Серебряного Доллара на борт звездного лайнера, направлявшегося на Дилвермун. После прибытия голос привел Джома глубоко под стальную скорлупу Дилвермуна, в безопасное место, где никто не мог найти механоида и вернуть его владельцам.
Наконец Присутствие привело Джома туда, куда сломанные души доставлялись для ремонта. Джом обследовал все глубины своей памяти, но нигде не содержалось сведений о том, как надлежит чинить поломанные души.
— Как мне чинить их? — спросил Джом.
Присутствие снова засмеялось, на сей раз громче, так, что металлические кости Джома загремели.
— Ты должен научиться, Джом.
Джом соображал. Он был слишком незамысловатым и прямолинейным устройством для того, чтобы предположить, что Присутствие разыгрывает его, и поэтому решил попытаться.
— Я постараюсь, — пообещал Джом.
Я запнулся на мгновение, сам не знаю почему. Механоид вежливо подождал, пока я продолжу, и наконец заговорил.
— Вы намереваетесь закончить рассказ? Если нет, мне придется потребовать возвращения денег.
— Не надо, — сказал я. — Я уже почти закончил. Здесь миф раздваивается. Вы можете выбрать для этой истории то окончание, которое кажется вам наиболее подходящим. В первом варианте Джом никогда не получает свою душу, потому что Присутствие, раздраженное его назойливыми просьбами, поставило перед ним невыполнимую задачу, безнадежно превосходящую его возможности. И, значит, Джом оказался в бесконечном аду, в котором он пытается починить попавшие туда души, а на самом деле еще больше их уродует.
Есть еще другой вариант. Присутствие избрало Джома своим пророком. Задание, которое оно дало Джому, трудное, но не невозможное, и однажды Джом научится чинить доверенные ему души. Когда этот день настанет. Присутствие наделит Джома душой, и тогда Джом сможет познать все те вещи, которые мучили его в течение его долгой странной жизни.
Так говорит легенда.
…Наступило долгое молчание, пока механоид обрабатывал рассказанный мной миф. Наконец он медленно заговорил.
— Я не могу выбрать. Данные недостаточны. Но все же я не буду изымать оплату. Он встал и направился к выходу. Я подумал, что он так и уйдет, не сказав ни слова, как поступили бы большинство механоидов. Но он остановился и повернулся ко мне.
— А вы сами верите в свой рассказ? — спросил он.
Для только что собранного механоида это замечательный вопрос: похоже, что их программирование становится более гибким. Когда-нибудь их мышление станет неотличимым от мышления живых существ. Если бы я мог, я почувствовал бы прилив горькой зависти.
Я посмотрел на свои руки, умело сделанная пластиковая кожа скрывала безжизненный древний металл. Через некоторое время я смог дать ему ответ.
— Я хочу верить… и хочу знать, как он заканчивается, — произнес я.
