Фабрика офицеров - [6]

Почти без всякого переходного момента участники траурной церемонии стали расходиться. Офицеры группами поспешили к выходу с кладбища. Капитан Ратсхельм командовал своим потоком.

Капитан Катер несколько секунд стоял как вкопанный. Но потом и он удалился вслед за обер-лейтенантом Крафтом, которому собирался высказать по дороге массу упреков. Потому что как же он мог дальше оставаться в военной школе, если ему не удастся найти виновника происшествия? До сих пор это ему всегда удавалось.

Генерал-майор Модерзон остался один.

Он сделал несколько шагов вперед и заглянул в могилу. Он увидел черно-коричневые деревянные планки, на которые упала земля. Грязный, затоптанный снег, на нем — блестящая, красная, свернувшаяся от мороза лента венка со следами чьих-то сапог.

Жесткое, неподвижное лицо генерала не выражало никаких чувств. Губы были плотно сжаты. Глаза закрыты — по крайней мере, так казалось. Словно он не хотел, чтобы кто-нибудь сейчас заглянул ему в душу.

Офицеры и фенрихи, следовавшие к долине, по направлению к своим казармам, на повороте увидели, что их начальник все еще стоит на кладбище: четкий, узкий силуэт на фоне ледяного, снежно-голубого неба, словно застывший в угрожающей холодной неприступности.

— В следующие дни будет чертовски холодный ветер, — сказал капитан Федерс. — Что бы мне ни говорили — в этом деле что-то не так. Генерал не из тех людей, которые реагируют на всякую глупость, и если уж он не может сдержаться, значит, произошло действительно большое свинство. Но какое? Ну да это мы узнаем раньше, чем даже предполагаем.

2. Случай с изнасилованием

— Дорогой мой обер-лейтенант Крафт, — говорил капитан Катер, идя по казарме в сторону расположения административно-хозяйственной роты. — Такая военная школа, как наша, — структура в высшей степени сложная. А по сравнению с нашим генералом блаженная Пифия была не более чем обычная гадалка на кофейной гуще.

— Тем более удивительным кажется мне, что именно вы-то и решили здесь обосноваться, — откровенно высказал свое мнение обер-лейтенант Крафт.

— Я не подыскивал себе специально этого места, — натянуто улыбнулся Катер, — но раз уж я сюда попал, я хочу здесь остаться. Понятно? И не питайте несбыточных надежд. Это будет лишь неприятно для вас и утомительно для меня. И если вы разумный человек, попытайтесь подружиться со мной.

— Что поделаешь, — бодро заметил обер-лейтенант Крафт. — Я не умен и не прилежен. Я не обладаю тщеславием и люблю покой.

— И девочек! — подмигнул капитан.

Он не доверял Крафту, как, впрочем, не доверял почти никому. Каждый от него чего-нибудь требовал: генерал — дисциплины и знания уставов, офицеры — шнапса и дополнительного пайка, а этот Крафт, очевидно, метил на его место. Молодых, неопытных офицеров было обычно нелегко остановить, если им представлялся случай вытеснить вышестоящего начальника. А офицеры военной школы были элитой; они не только горели желанием сделать карьеру, но и имели для этого средства. А впрочем, были еще ведь и девушки.

— Ну-ну, не будем преувеличивать, — ответил Крафт. — О девочках здесь вряд ли может идти речь. Мне вполне хватает и одной. От случая к случаю.

— У меня тоже сердце не каменное, — заверил его капитан Катер. — И я всегда подчеркивал: каждому свое. Во всяком случае я — командир роты, а вы находитесь в моем подчинении — и тут все яснее ясного. Или что-то еще непонятно?

Они вместе вошли в канцелярию роты — капитан Катер, как и положено, впереди. Писаря — унтер-офицер и два ефрейтора — при виде их вскочили. Машинистка же самым вызывающим образом продолжала сидеть. Катер сделал вид, что не заметил этого.

От него не ускользнуло, однако, что эта хорошенькая девушка — Эльфрида Радемахер — видела только обер-лейтенанта Крафта. Она улыбнулась ему с такой чистосердечной доверчивостью и так открыто, словно кроме них на свете вообще никого не было. Катер отвернулся в сторону.

— Чашечку кофе? — спросила Эльфрида. Она обратилась к капитану Катеру, подмигивая в то же время Крафту. Крафт тоже подмигнул ей. Кладбищенский мороз постепенно сдавал свои позиции.

— Хорошо, приготовьте кофе, — великодушно согласился Катер. — Но мне — с коньяком.

Таким образом капитан Катер продемонстрировал свой своеобразный вкус. При любой возможности он старался подчеркнуть перед окружающими, что является личностью яркой и своеобразной. По крайней мере — в отношении выбора напитков.

— Мне сейчас просто необходим коньяк, — продолжал он, с шумом падая в кресло за своим столом. Обер-лейтенанту Крафту он указал на стул напротив. — После этого театрального представления на кладбище мне нужно подкрепиться. При всей своей респектабельности генерал постепенно превращается в кошмар для всей казармы. Чего он, собственно, хочет? Если из-за каждого покойника устраивать такую шумиху, нам просто не хватит времени на войну. А без коньяка мы бы и вовсе пропали.

— Да, — бойко вставила Эльфрида, — день ото дня война становится все ожесточеннее. — Она расстелила на письменном столе салфетку и принесла кофе. — Лучше я сразу поставлю на стол всю бутылку.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил насторожившийся Катер. Слишком услужливое предложение Эльфриды вызвало у него опасения. — Произошло еще какое-нибудь свинство?