Фабрика лжи - [16]

«Ди вельт», ФРГ

«Я стал молиться, чтобы все люди исчезли из города, — писал в шестидесятые годы Дж.-Jl. Сэлинджер, художник поразительной чуткости и душевной чистоты, — чтобы мне было подарено полное одиночество, да, одиночество. В Нью-Йорке это единственная мольба, которую не кладут под сукно и в небесных канцеляриях не задерживают: не успел я оглянуться, как все, что меня касалось, уже дышало беспросветным одиночеством».

Это, так сказать, свидетельство, причем взятое непреднамеренно, почти наугад, из произведения писателя-реалиста. Попробуем сопоставить его со столь же беглым наблюдением фантаста, увидевшего в серебристой параболической глубине мгновенные черты аборигенов одного из многих миров «Солнечного кольца».

«Это были лица людей, которые и минуты не могли пробыть наедине с собой, лица усталых людей, не сознающих своей усталости, лица испуганных людей, не подозревающих о собственных страхах… Всех этих людей грызло неосознанное беспокойство, ставшее составной частью жизни и заставлявшее искать какие-то психологические щиты, чтобы укрыться за ними».

Как видим, в данном случае фантасту даже не пришлось добавлять галактические мазки к сугубо реалистическому портрету своего современника.

Трагические коллизии повседневности заставили многих западных футурологов пересмотреть свои прогнозы, отбросить ставшие традиционными представления о «неограниченном прогрессе», «научно-техническом чуде» и даже о «безбрежной свободе личности».

Так, Герман Кан приходит к тому, что одна лишь усложненность высокоорганизованного общества 2000-го года потребует радикальных качественных перемен. В частности, они выразятся в том, что личная свобода будет ограничена все более жесткими рамками. Благо прогресс техники дает для этого невиданные прежде возможности.

Однако главный предмет данных заметок — не состояние серьезной зарубежной, прежде всего американской фантастики, но пропагандистские поделки, паразитирующие на ее теле.

Предвидение возникает на стыке знания и воображения, на неуловимой грани, где наука и реальная действительность тесно смыкаются с искусством. Если же искусство подменяется заданностью, а научный анализ уступает место «желтой» пропаганде, то нечего ждать и сколь-нибудь верных прогнозов. Именно здесь пролегает граница между собственно научной фантастикой и пропагандистским суррогатом, созданным для оглупления масс.

Произведения серьезных авторов ныне теряются в волнах так называемой «нечистой фантастики», вторичной, беззастенчиво эксплуатирующей чужие находки, зачастую вообще лежащей за пределами искусства. Это низкосортная бульварная продукция книгопечатания и экрана, наполненная ожившими трупами, призраками, всяческими монстрами, зверскими убийствами и порнографией. Она призвана не столько развлечь, сколько оглушить читателя, посеять страх и неверие в свои силы, в самую возможность общественного прогресса.

Принято выделять три основные разновидности подобных поделок: серию ужасов и чудовищ с населяющими ее инфернальными страшилищами, гигантскими радиоактивными насекомыми, которые либо обрушиваются на Землю из космоса, либо подстерегают людей на далеких планетах; серию безумных ученых, на разные лады воспевающую маньяков, грозящих уничтожением мира; и, наконец, серию вселенских катастроф, которым буквально нет числа. Здесь и столкновение с кометой из антивещества, и гибель Земли в волнах космического газа, и тривиальное вторжение адских ратей. Часто подобные кошмары являются не чем иным, как возрождением на атомном и космическом уровне самого махрового оккультизма. Отсюда нездоровая тяга ко всяческой мистике, рядящейся в самые разнообразные одеяния — от доминиканских сутан до черной униформы СС.

По самой своей природе фантастика никогда не была нейтральной по отношению к проблемам идеологической борьбы. Однако в последние годы водораздел между направлениями прогрессивной научно-фантастической мысли и реакционной квазифантастики «массовой культуры» обозначился особенно резко. Тотальное навязывание концепций будущего в расхожем варианте американского «масскульта» приняло ныне поистине глобальные масштабы, захватив все виды массовой информации: книги, кино, телевидение, театр, прессу, рекламу. Законченное воплощение получила ныне и тенденция, подмеченная еще в начале семидесятых годов (в статье А. Беляева «Фантастика в кривом зеркале советологии»), использовать фантастику в откровенно антисоветских целях.

Сравнительно недавно по американскому телевидению был показан фильм под названием «Третья мировая война». Эта телестряпня была напичкана грубейшими антисоветскими вымыслами — такими, как «вторжение» на территорию США, «нанесение Советским Союзом ядерного удара» и т. п. Кадры этого четырехчасового боевика изобилуют картинами рукопашных схваток между советскими и американскими солдатами, разного рода жестокостей в отношении американского населения.

Вот один из эпизодов: транспортный самолет, проносящийся над безжизненной снежной пустыней, выбрасывает десант. Едва приземлившись, десантники выстраиваются в боевом порядке. Идут титры: «Место действия — Аляска, время — будущее…» Становится ясно: Соединенные Штаты подверглись агрессии. Но кто агрессор? Вместо ответа камера крупным планом демонстрирует красные звезды на меховых шапках десантников.