Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик - [71]
2
В 1835 г. Гоголь включает в «Арабески» повесть «Клочки из записок сумасшедшего», в 1842 г. переработанную и получившую название «Записки сумасшедшего». Я проанализирую первое издание повести[541]. Герой, Аксентий Иванович Поприщин, титулярный советник «без достатков» и без звания, страдает от невозможной любви к Софи, дочери директора департамента. Начальник отделения нападает на него:
Ну размысли хорошенько! ‹…› Что ты воображаешь тебе? ‹…› Ведь ты волочишься за директорскою дочерью! Ну посмотри на себя, подумай только, что ты? Ведь ты нуль, более ничего. Ведь у тебя ни гроша за душою. Взгляни только в зеркало на свое лицо, куды тебе думать о том[542].
Поведение Поприщина выдает все симптомы психического заболевания (в современной терминологии – фрустрацию, агрессию, галлюцинации). Однажды на улице он подслушивает разговор двух странных персонажей: принадлежащей Софи собачонки Меджи и ее подруги Фидели, затем крадет и читает их переписку[543]. Меджи описывает жизнь в доме своей «барышни», но не понимает человеческого поведения и по-своему видит большой свет. «Господин, которого Софи называет папà», бесится целыми днями в ожидании не пойми чего, а однажды утром возвращается домой в большой радости, и вереница господ в мундирах приходит поздравить его непонятно по какому поводу (причиной трепетного ожидания была… «ленточка», то есть орден). Софи «всегда чрезвычайно рада ехать на бал», но приезжает домой «в бледном и тощем виде, что ей, бедняжке, не дали там есть»; ее приводит в восторг некий Теплов, «брюнет, камер-юнкер», «с черными и светлыми, как огонь, глазами» и «с черными бакенбардами», с ним она говорит о вздоре (то есть сплетничает о разных знакомых). Тут собачонка замечает, что если барышне нравится этот Теплов, то наверняка понравится и чиновник «с престранной фамилией», «с волосами похожими на сено», «урод, черепаха в мешке», «который сидит у папà в кабинете и очинивает перья»; Софи насмехается над ним, и «папà всегда посылает вместо слуги». В конце Меджи уведомляет Фидель, что вскоре барышня выйдет замуж за Теплова, «потому что папà хочет непременно видеть Софи за генералом, или за камер-юнкером, или за военным полковником»[544].
Несчастный чиновник считает себя не хуже других: ему еще сорок два года, он «дворянин», он тоже может «дослужиться» и стать полковником или генералом – и не для того, чтобы получить руку Софи, а для того, чтобы «плевать» на всех генералов и камер-юнкеров. Смертельный удар по самолюбию, по тщеславию чиновника нанесен не только скорым браком Софи, но и тем, как видит его собака: «слуга» директора, объект насмешек со стороны любимой, урод и по внешности, и по фамилии.
Во все возрастающей мании величия, самоутверждения Поприщин верит, что он «Фердинанд VIII, испанский король», и когда его помещают в сумасшедший дом, искажает факты в события, связанные с признанием собственного королевского сана. Его забирают депутаты, сажают в карету, и сразу же они оказываются в Мадриде. Войдя во дворец, он принимает обритые головы присутствующих за отличительную черту испанских грандов, считает побои палкой, наносимые ему великим канцлером, местным обычаем и, один в своей комнате, начинает заниматься управлением государством. На другой день, отдавая себе отчет в неизбежном столкновении Земли и Луны, он бежит предостеречь грандов и, когда те спешат исполнить его волю, противостоит, как истинный король, «обычаям» канцлера. Потом Поприщин-Фердинанд попадает в руки великого инквизитора, и его крики о помощи становятся мольбами с Голгофы:
Боже! Что они делают со мною! Они льют мне на голову холодную воду! ‹…› Что я сделал им? За что они мучат меня? ‹…› Матушка, спаси твоего бедного сына! Урони слезинку на его больную головушку! ‹…› прижми к груди своей бедного сиротку! Ему нет места на свете! Его гонят![545]
Мир гоголевского чиновника также ахронный и конфликтный. Даты «Записок…» вначале имеют некоторый намек на правдоподобие (с 3 октября до 8 декабря мы видим указание дня и месяца, но не года), затем становятся придуманными («Год 2000. Апреля 43 числа»; «Мартобря 86 числа. Между днем и ночью») или несуществующими («Никоторого числа. День был без числа»; «Числа не помню. Месяца тоже не было»). Петербург, находящийся под пятой чинов и денег, превращается в другую «европейскую столицу», где действуют перевернутый календарь («Мадрид. Февруарий тридцатой»; «Январь того же года, случившийся после февраля») и жестокий «этикет» сановников двора (обритые головы, удары палкой). Наконец все сливается в безграничное пространство, и единственный путь к спасению из мучительной реальности (сумасшедшего дома) – это фантастический полет, за которым следует последняя вспышка королевского презрения к другому, могущественному экс-правителю: «Дайте мне тройку быстрых как вихор коней! ‹…› Далее, далее ‹…› Вон небо клубится передо мною; ‹…› сизый туман стелется под ногами ‹…›. С одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеются. ‹…› А знаете ли что, у алжирского дея под самым носом шишка?»
