F 20. Балансировать на грани - [23]

На столе меня ждет ужин, а точнее, омлет с ветчиной и сыром, мягкий белый хлеб, подогретый в микроволновке, и чай.

— Тебе же можно есть после таблеток?

Киваю. Мне всегда можно есть, особенно, если так вкусно пахнет. Ужинаем мы молча, после чего она спрашивает:

— Может, посмотрим перед сном фильм? Скачай что-нибудь с торрента. Я пока схожу в душ.

В душ я отправляюсь сразу после нее, затем сообщаю, что фильм докачался. Она одета в мою футболку, которая, к моему сожалению, прикрывает все интересные мне места. Впервые в жизни хочу быть пониже.

— Ты спал здесь с женщиной? — она указывает на диван.

— Если ты хочешь, я поменяю постельное белье. Оно третий день, — иду к шкафу.

— Олег, ты спал на нем с женщиной?

— Нет, я спал один. Ну… с Эмилем.

— Эммм, ладно, с Эмилем не считается, — залазит под одеяло. Ждет меня. — А почему с Эмилем, почему не с Эм?

— Я не настолько сошел с ума, — говорю, — чтобы придумать себе женщину и спать с ней.

Включаю фильм, ложусь рядом с ней, обнимаю, прижимаю к своей груди, не удерживаюсь и целую в лоб. Чувствую, как ее пальчики касаются моей груди, вызывая приятные покалывания на коже, легкую дрожь тела от охвативших меня эмоция. Как тогда на корпоративе, только сильнее, ярче. Одна возникающая перед глазами фантазия заманчивее другой, новое желание слаще предыдущего. Перспектива опьяняет, ощущений вполне достаточно, чтобы почувствовать себя центром Вселенной, словно сама жизнь закрутилась вокруг меня, а не я вокруг жизни, как обычно бывает. Наверное, я начинаю снова понимать, как это, быть личностью, а не тенью без права голоса.

— У тебя очень жесткий диван, — отвечает, — теперь будем спать у меня.

* * *

— Тебе нравится этот фильм? — спрашивает через какое-то время.

— Если честно, то перед моими глазами только картинки о том, как я тебя трахаю. Я смотрю их.

Хихикает.

— Думаю, у тебя фильм интереснее.

— Не то слово, — вздыхаю.

* * *

У Али большая трехкомнатная квартира с огромной лоджией и удобной кроватью в спальне. Мне очень нравится лежать в ее глубокой ванне, правда, она периодически заглядывает убедиться, что со мной все в порядке. На мои шрамы на руках она отреагировала спокойно, только спросила, почему резал по вдоль, а не поперек, на что сказал, что хотел наверняка, а не привлечь внимание.

Уже два месяца, как я живу у нее. Мои вещи лежат в одном из ее многочисленных шкафов, где мне выдели несколько полок, мои ежедневники и лекарства — в прикроватной тумбочке с моей стороны, и кешью всегда имеются в вазочке на кухне. Теперь у меня всегда под рукой есть кешью, даже если я забыл их купить. Аля никогда не забывает. Три раза в неделю она занимается йогой, смотрит урок он-лайн. Мне безумно нравятся ее обтягивающие черные штанишки и белая маечка, ее розовые носочки. У Али впечатляющая растяжка, она может вставать в такие позиции, что мне и не снилось. Обычно в это время я сижу или лежу на диване и неотрывно за ней наблюдаю. Любуюсь. Сначала ее это смешило, потом раздражало, но вскоре она привыкла, даже звала составить ей компанию, но я не стал. Мне больше нравится наблюдать.

* * *

После того, как я стал жить у нее, а это случилось после ночи, когда она осталась у меня, для Али на работе начался настоящий кошмар. Сплетни не просто летали, они бронебойной машиной на тяжелых гусеницах, скрежета и скрипя, бороздили из кабинета в кабинет. При моем или ее появлении коллеги сразу замолкали и опускали глаза, сдерживая улыбки… лучше бы они продолжали говорить.

Мне стали задавать слишком много вопросов, кажется, большинство мужчин мне завидовало. Они хотели знать какая Аля в постели, делает ли она минет, позволяет ли анальный секс, они хотели, чтобы я все это им рассказывал, смакуя подробности. Как никогда жаждали общения со мной, особенно в курилке, где набрасывались, как только я заходил, чуть ли не прижимая к стенке.

— А это правда, что у нее не своя грудь?

Я молчу, делаю вид, что не слышу, что погружен в свои глубокие «ненормальные» мысли.

— Признайся, она же любит, чтобы ее унижали в постели. Все бабы-руководители это любят.

Стараюсь на смотреть в сторону говорящих, понимаю, что сильно раздражаюсь. Мне не нравится, когда при мне говорят об Але в таком тоне.

— Олег, ну имей совесть, дружище! Не будь таким придурком, признайся, у нее сто процентов есть какое-нибудь отклонение!

— Отклонение? — переспрашиваю. Народ тут же оживляется, засыпает меня вариантами. Оглядываю мужчин, не понимая, почему их это так волнует.

— А мне кажется, она в постели бревно бревном! Хотя, я бы ее трахнул.

— Задница у нее что надо…

Понимаю, что врезать по морде — нормальная реакция любого здорового мужчины, когда при нем оскорбляют его женщину. Понимаю, что если я сейчас это сделаю, меня будут считать буйным психом, могут вызвать скорою, могут проверить кровь и понять, что я не принимаю лекарств… Если же я спущу на тормозах, то подтвержу, что я тряпка, тем самым разрешая не считаться со мной. Чувствую, как обстоятельства зажимают меня в тиски, от густого сигаретного дыма становится дурно.

— Олег, брат, ну не молчи! Скажи что-нибудь! Может, дашь пару советов, как затащить ее в койку? Я бы уж точно смог заставить ее почувствовать себя униженной по полной программе! — смеются, изображая гадкими жестами, чтобы они хотели сделать с моей Алей.