F 20. Балансировать на грани - [18]

Я бы сказал о своих мыслях вслух, но за столом сидит моя мать, а при ней я всегда буду смущаться, насколько сумасшедшим бы ни был.

Я редко слышу, как мама разговаривает, еще реже — когда обращается ко мне. Просто, в некоторых случаях дети не достойны материнской любви. Это нормально.

— А почему бы нам всем не сходить, например, в кино сегодня вечером? Позовем Алю с собой. Заодно я расспрошу ее про нашего Олега.

Идея отца кажется восхитительной, поддерживают ее все, особенно дети. Разумеется, фильм выбирается мультипликационный. К слову сказать, та самая едва не утонувшая девочка выжила, мне очень повезло, что на моей совести в глазах окружающих осталась всего лишь одна смерть.

* * *

Аля

Вероятно, лишь я одна в нашем городе не имела никакого понятия о фамилии Баль. Николай Николаевич Баль — известный хирург и профессор на какой-то там кафедре, его жена — Инна Викторовна — гинеколог и тоже преподаватель.

Катя, которая с детства падала в обморок от вида крови, ни в какую не хотела идти в медицинский, зато вышла замуж за стоматолога. Думаю, это тоже считается. Поискав кое-какую информацию, я выяснила, что Олег Баль сдал вступительные в числе лучших, всегда учился на отлично и подавал огромные надежды. Но потом, по какой-то непонятной причине, совершенно неожиданно для всей семьи, выбрал специализацией психиатрию. Разумеется, это был удар ниже пояса. Родители в панике всеми силами пытались вернуть сына на путь истинный, но он сказал, как мне объяснила Катя, «кто-то должен выполнять эту работу. Пусть это буду я, раз никого лучше на курсе не нашлось». Женился в двадцать лет на одногруппнице украинке Алине Иванчук, и уехал с ней в Киев, где продолжал доучиваться, пока не случился «тот самый роковой день», как было написано в одной из газет того времени.

Погода не особо радовала, но хотя бы не бил тот самый порывистый ледяной ветер, заставляющий людей бегом передвигаться по улицам всю прошлую неделю.

Накрапывал дождик, но в грязных лужах уже начинали отражаться весенние лучики. Жители города с нетерпением ждал весну, щеголяя без шапок и перчаток, тем самым показывая, что к массовому оголению давно готовы.

Приглашение Балей сходить вместе в кино поначалу сильно удивило, но, в конце концов, почему бы и нет? Заодно будет возможность пообщаться с Олегом в неформальной обстановке. В офисе в последнее время мы крайне редко сталкивались. Он успевал поработать с моим компьютером до того, как я приходила на работу, уходить так же старался до меня или после. Кроме того, на мои плечи навалилось так много работы, что не хватало сил даже вникнуть в гуляющие по офису сплетни, вероятно, эпицентром которых были мы с Балем… Пересуды меня не беспокоили, а вот то, что я стала слишком мало спать — весьма. Видимо, мой недосып и постоянные стрессы отразились на внешнем виде, так как один раз кто-то, а я догадываюсь, кто у нас в компании самый главный врач, оставил на моем столе упаковку Глицина.

Засос прошел полностью, уже через неделю он превратился в бледное пятно, а через две и вовсе не осталось ни следа.

Впрочем, как и от ощущения, что мы сделали что-то мерзкое или неприемлемое.

При родителях Олег упорно молчал, стараясь делать вид, что его с нами нет. Он не хотел ни колу, ни поп-корн, ни конфет. Ему было безразлично, на какой фильм идти и с кем рядом сидеть. По странному стечению обстоятельств, я оказалась единственной, кто был рад сидеть рядом с ним, это было заметно, когда Катя распределяла купленные билеты.

Профессор со своей женой вели себя совершенно не так, как должны вести себя… профессор со своей женой. По крайней мере, в моем понимании. Высокий седовласый мужчина с прямой осанкой и квадратными очками, изысканно одетая слегка полноватая пожилая женщина, на которую, кстати, был очень похож Олег, вместе со мной и Катькой гонялись за детками, кидались поп-корном, смеялись, соревновались в игровых автоматах и охотно фотографировались. Развлечения казались безумно веселыми, но Олег упорно не принимал участия ни в чем подобном. Он стоял поодаль и рассматривал проходящих мимо людей, словно стеснялся показать, что он с нами. Одет был в свои неизменные бледно-голубые джинсы, но, правда, в новую темно-синюю рубашку с длинным рукавом. Дети с ним совсем не общались, как будто у них не было дядюшки.

— Могу я поговорить с Эм? — украдкой спросила я, подходя.

Олег кивнул и качнул головой влево, видимо, воображаемая девушка стояла там.

— А ты бы не мог переводить? Помнишь, я не говорю по-испански.

— Если честно, я тоже уже плохо говорю, многое забылось. Но, думаю, общий смысл передать смогу. О чем ты хотела поговорить с Эм?

— Ты же ей рассказал о том, что случилось на вечеринке?

Олег кивнул.

— Я хотела узнать, что она об этом думает.

— Она, — прочистил горло, — она понимает русский. Но говорит только по-испански. Я не буду переводить твой вопрос.

— Хорошо, мне все равно.

— Эм говорит, что не помнит, когда я в последний раз так хорошо спал и…был так счастлив, — стиснул губы и раздраженно посмотрел в сторону, где якобы стояла Эм, словно, действительно не хотел делиться этой информацией. Боже, у него в голове полный бардак, раз он смущается собственных слов, говорит то, что не хотел бы.