Эзотерическое подполье Британии - [20]
Фозергилл родился в Йоханнесбурге и в шестилетнем возрасте переехал в Ричмонд в Суррее. Его дед был археологом, художником, писателем, доверенным лицом Оскара Уайльда и Алистера Кроули. У Фозергилла до сих пор хранится несколько изданий Уайльда с личными посвящениями его деду. Эксцентричные идеи Фозергилла-старшего заслужили похвалу Уайльда, который называл его «архитектором луны». После жизни в США и работы в Бостонском музее изящных искусств Фозергилл-старший вернулся в Англию и открыл паб The Spreadeagle в Тейме, продавая там странные деликатесы — гьетосты, коричневый скандинавский сыр, патентованный Черный Суп Фозергилла, который делался из коричневых бобов с темным шерри, а также бисквит с вином, вреднейшее сочетание сладкого греческого вина и множества сливок; местные называли это «бисквитом гермафродита». Когда Джон Бэланс учился в школе в Тейме, The Spreadeagle был местом, где можно было побуянить. Отлично зная историю Фозергилла, они с друзьями регулярно совершали набеги на чердак в надежде добыть какую-нибудь редкую рукопись Кроули.
Фозергилл-старший опубликовал множество книг, в том числе посвященные садоводству и природе в греческом искусстве, а также кулинарную книгу и три тома автобиографии; первый том, невероятно нудный «Дневник трактирщика» — до сих пор наиболее любимый. The Folio Society переиздало его в 2000-м. Джон Фозергилл-старший умер в 1957 году, и большую часть его эксцентричности унаследовал внук. Фозергилл-младший ведет себя с тем же надмирным дендизмом и разделяет эзотерические интересы деда, в том числе коллекционирование книг о Венеции, увлечение, стоившее ему 80 тысяч фунтов долга. «Венецию объяснить невозможно, — признается он. — Никогда еще о городе не было написано столько лжи и барахла. Атмосфера разрушающихся домов и каналов, тихая водная аура — все это невозможно передать словами; в пяти минутах от Пьяццы и Риальто уже нет ни одного туриста. Обычный турист проводит в Венеции меньше дня. Однажды я смог затащить туда на день своего отца. Он сказал, что город ему понравился, но он пробыл там на полдня дольше, чем хотелось бы. А я бы мог провести там целую жизнь и все равно его не постичь. Вспомните строку из известной песни Лу Рида о другой форме зависимости — это моя жена, это моя жизнь».
В 16 лет Стэплтон закончил школу и поступил в художественный колледж Hornsey, однако быстро возненавидел его тягостную атмосферу. Вскоре он бросил учебу и провел год «в окружении аквариумов, слушая Amon Duul и занимаясь онанизмом. В тот год я перестал интересоваться кактусами. У меня была своя теплица, и я проводил там много времени, рисуя растения, ухаживая за ними, но Amon Duul все это уничтожили».
Стэплтон вступил в осторожную переписку с некоторыми любимыми краут-роковыми группами, разослав письма Kollectiv, Kraan, Guru Guru и Cluster. Все они были потрясены тем, что какой-то англичанин следит за их работой, и пригласили Стэплтона в гости, когда у него появится время. Стэплтон и Химан немедленно начали собираться. «Это было удивительное время, — улыбается Стэплтон. — Мы ездили туда несколько раз. Я сделал обложку для альбома Cluster 1976 года Sowiesoso, но звукозаписывающая компания ее не приняла. Сейчас я даже не помню, что там было. Фозергилл не хотел уезжать из Англии, он был очень упрям и так и не поехал. Несколько раз он ездил с нами за пластинками в Амстердам и Париж, но в Италии, кажется, не был. Довольно странно, что сейчас альбомы краут-рока переиздаются, и можно найти все, что хочешь, накупить целую кучу дисков, прочитать информацию о том, что тогда происходило и на что была похожа вся та музыка. Но в то время никакой информации не было, и эти группы, что называется, оказались под ковром. Европейские, скандинавские группы — все они воспринимались как невероятное откровение каждый раз, когда вы находили их пластинку. Большинство таких дисков оседало в магазинах секонд-хэнда; это были экземпляры, посланные на рецензию, которые сразу поступали в продажу. Там всегда можно было найти что-нибудь потрясающее, такое, чего никто никогда не слышал. Это было настоящее путешествие в неизведанное — гораздо интереснее, чем то, что просто дается на блюдечке».
В 1973 году Стэплтон и Химан жили у Конни Планка и через него связались с Faust. Те пригласили их пожить в своей коммуне в Вюмме, рядом с Гамбургом, но когда пара оказалась у дверей, в доме никого не было. В результате им пришлось ночевать на автобусной остановке. «Мы провели много времени с Kraan и Guru Guru, — рассказывает Стэплтон. — Ударник Guru Guru Мани Ноймайер был психом, очень милым. Та фотография на задней стороне Kanguru, где он подпрыгнул, словно клоун — вот такой он на самом деле. Guru Guru постоянно импровизировали. В доме всегда кто-нибудь играл». Guru Guru жили в коммуне рядом с Гейдельбергом, прямо посреди леса, и вечеринки там никогда не заканчивались. Путешествуя по стране, Химан и Стэплтон проехались от гейдельбергской коммуны до Винтрупа, где обитали Kraan. Стэплтон нашел в Англии работу рисовальщика знаков и рекламных щитов, что помогло оплачивать европейские путешествия и регулярные поездки за гастролирующими Kraan и Guru Guru. Благодаря своей работе он попал в студию звукозаписи и создал первый альбом Nurse.
