Ежов. Биография - [203]
В случае с Ежовым Прокуратура также сосредоточилась на доказательстве его причастности к преступлениям, которые, при расширительном толковании статьи 58-7, можно было подвести под ее формулировки, если, конечно, не принимать во внимание то, что, при отсутствии у обвиняемого контрреволюционного умысла, данная статья не может применяться по определению.
В то же время, учитывая, что дочь Ежова в своем обращении в ГВП апеллировала к принятому в 1991 году Закону «О реабилитации жертв политических репрессий», необходимо было отказать в ее просьбе также и на основании данного закона. Одна из его статей содержит перечень лиц, не подлежащих реабилитации: обоснованно осужденные за шпионаж, выдачу военной или государственной тайны, переход военнослужащего на сторону врага, а также за террористический акт или диверсию. На данную статью Закона как на еще один аргумент, подтверждающий невозможность реабилитации, Прокуратура и сослалась, проигнорировав тот факт, что обвинение Ежова в шпионаже ею самой было признано недоказанным, террористический акт Ежову не инкриминировался (только подготовка), а все остальные пункты не имеют к нему даже и формального отношения.
Возможно, поэтому, когда в начале марта 1998 года в Военной коллегии Верховного Суда РФ получили заключение Прокуратуры по делу Ежова и ознакомились с ним, предложенная схема отказа от реабилитации была сочтена недостаточно надежной. Военные судьи решили идти в этом вопросе своим путем, и, хотя вариант Прокуратуры полностью отвергнут не был, на первый план вышли уже совершенно другие аргументы.
С решением, которое Военная коллегия приняла по данному делу, широкая общественность ознакомилась в ходе открытого судебного заседания, состоявшегося 4 июня 1998 года и проходившего в присутствии многочисленных представителей средств массовой информации. Повторив все основные доводы Прокуратуры и подтвердив, что осуждение Ежова в 1940 году было вполне правомерным, Военная коллегия своему решению отказать ему в реабилитации дала тем не менее совсем иное обоснование.
«Целью Закона [ «О реабилитации жертв политических репрессий»], — гласило заключение Военной коллегии, — является реабилитация жертв репрессий, подвергнутых таковым в результате террора государства… По смыслу закона жертвами репрессий должны признаваться граждане, невинно пострадавшие от преследования государства, носителями политики которого являлись соответствующие должностные лица, и в первую очередь, занимавшие высшие должностные посты. К ним, безусловно, относился Ежов, являвшийся руководителем органов внутренних дел государства. И именно при нем и под его руководством, как это усматривается из материалов дополнительной проверки, репрессии стали носить организованный характер и получили массовое распространение… Ежов лично являлся одним из тех руководителей государства, кто организовывал, а также лично проводил массовые незаконные преследования невиновных граждан… Поэтому Ежов, являясь прямым виновником репрессий, не может быть признан жертвой им же организованного террора и, следовательно, лицом, подпадающим под действие материальной части Закона «О реабилитации жертв политических репрессий»>{500}[133].
Предложенное Военной коллегией теоретическое обоснование отказа в реабилитации превращало вопрос из юридического (виновен — не виновен) в разновидность философского — может или нет считаться жертвой репрессии человек, причастный к их организации. Такая постановка вопроса позволяла обойтись без тех уязвимых для критики аргументов, которыми Военной коллегии пришлось бы обосновывать свою позицию, согласись она с мнением Прокуратуры. Теперь же все претензии к ее решению могли предъявляться лишь на логическом уровне, и, кстати, основания для таких претензий, безусловно, имелись.
В самом деле, ничто ведь не мешало Ежову, побыв некоторое время орудием террора, стать затем его жертвой, но только жертвой не «им же организованного террора», как это утверждается в определении Военной коллегии, а террора, организованного Сталиным. Статья 3 Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» гласит:
«Подлежат реабилитации лица, которые по политическим мотивам были осуждены за государственные и иные преступления»>{501}.
Ежов как раз и был по политическим мотивам осужден за государственные и иные преступления. В Законе ничего не говорится о том, что прошлая жизнь жертвы должна быть безукоризненной в политическом, нравственном или каком-то ином отношении. В 30-е годы многие региональные партийные руководители, перед тем как оказаться в застенках НКВД, сумели изрядно преуспеть на ниве репрессий, но это обстоятельство нисколько не помешало их реабилитации.
Однако разбираться во всех этих коллизиях у суда, так же как до этого у Прокуратуры, особого желания не было, и поскольку найденное решение позволяло закрыть дело наименее хлопотным образом, на нем и остановились.
