Эжени де Франваль - [30]

Таким образом, прошел еще месяц, во время которого Франваль неустанно писал жене и дочери и получал от них ответы, доставлявшие ему исключительное удовольствие, ибо в одних он находил замечательное стремление угодить его желаниям, а в других — полную решимость свершить задуманное им преступление, как только поворот событий того потребует или же как только госпожа де Франваль решится уступить просьбам матери.

«Если я увижу, что жена ваша честно стремится действовать в вашу пользу, — сообщала в своих письмах Эжени, — а друзья ваши в Париже сумеют довести дело ваше до благополучного исхода, то тогда я передам вам коробочку, которую вы мне вручили, и, когда мы вновь соединимся, вы сами, если сочтете необходимым, используете ее для совершения задуманного предприятия. Но что бы ни случилось, если вы прикажете мне действовать, сочтя сие безотлагательным, то будьте уверены, что я сама исполню необходимое».

В своем ответе Франваль подтвердил все, о чем спрашивала его дочь. Таково было последнее письмо, от нее полученное, и отправленный им ответ. Но с ближайшим курьером писем более не было. Франваль забеспокоился. Не имея вестей и со следующей почтой, он пришел в отчаяние, и, так как природная его живость не позволяла ему оставаться в бездействии, он тут же принял решение самому ехать в Вальмор и узнать причину отсутствия писем, необычайно его волнующую.

В сопровождении верного слуги Франваль верхом отправился в дорогу, полагая пробыть в пути два дня и приехать глубокой ночью, дабы не быть никем узнанным. Когда он подъезжал к лесу, что окружает Вальморский замок и на востоке смыкается с Черным лесом, его и лакея остановили шестеро хорошо вооруженных людей. Мошенникам было известно, что, будучи в затруднительном положении, Франваль никогда не расстается со своим портфелем, доверху набитым золотом…

Лакей пытался оказать сопротивление и пал бездыханным к ногам своего коня. Франваль, обнажив шпагу, соскочил на землю, бросился на негодяев, ранил троих, но, уступив численности нападавших, упал, не выпуская, однако, шпаги из руки. Грабители дочиста обобрали его и тотчас же исчезли. Франваль устремился за ними, но грабители рассеялись в разные стороны, и преследование становилось бесполезным.

Наступила ужасная ночь, северный ветер, град… казалось, все стихии разом решили обрушиться на несчастного… Вероятно, сама природа, возмущенная преступлениями того, кто имел несчастье пробудить гнев ее, решила, прежде чем призвать его к себе, подвергнуть его всем имеющимся в ее распоряжении карам…

Франваль в разодранной одежде, но не выпуская шпагу из рук, пытался отойти как можно дальше от печального места, держа направление в сторону Вальмора. Плохо зная окрестности, где он прежде, как нам известно, побывал всего лишь раз, он блуждал по темным тропинкам совершенно незнакомого ему леса… Вконец обессилевший, раздавленный болью… снедаемый беспокойством, измученный бурей, он упал на землю, и первые в жизни слезы потоком хлынули из глаз его…

— О, я несчастный! — воскликнул он. — Все стихии объединились, чтобы раздавить меня… заставить испытать муки совести… Несчастье рукой своей сдавило сердце мое. Обманутый ласковым признаком благополучия, я всегда презирал несчастных.

О обожаемая супруга моя… ты, кого я столь жестоко оскорблял, ты, кто, быть может, уже принесена в жертву неутолимой моей жестокости!.. Общество, украшением коего ты являлась, увидит ли оно тебя впредь? Рука Неба смогла ли остановить мои злодеяния?..

Эжени, дочь излишне легковерная… столь постыдно соблазненная моими гнусными уловками… смягчила ли природа твое сердце?.. Остановила ли она преступление, порожденное моей склонностью и твоей слабостью? Не упущено ли время?.. Праведное Небо, осталось ли время?..

Внезапно жалобный и величественный звон многочисленных колоколов, печально вознесшийся к затянутому тучами небу, пробудил в нем ужас перед грозящей ему участью… Он рвался вперед… содрогаясь от страха…

— Что слышу я? — восклицал он, поднимаясь с земли. — Жестокосердная дочь… Неужели звон этот возвещает смерть… и вот оно, отмщение?.. Ад ли выслал своих фурий, дабы завершить начатое ими дело?.. Что возвещают мне эти звуки?.. Где я? Почему я их слышу?.. Рази, о Небо!.. Рази насмерть виновного…

И распростершись на земле, он взывал:

— Великий Боже! Услышь меня, я присоединяю свой голос к тем, кто в минуту сию призывает тебя… Ты видишь мое раскаяние… В могуществе своем прости, что усомнился в тебе… Будь милостив и услышь мольбы мои… первые мольбы мои, с коими осмеливаюсь я обратиться к тебе! Верховное Существо… спаси добродетель, обереги ту, кто была самым прекрасным твоим творением на земле. Не дай, чтоб звон этот… увы, печальный этот звон, возвещал бы смерть той, чью жизнь молю тебя защитить.

И в исступлении Франваль, испуская бессвязные звуки, не ведая, ни что делает, ни куда идет, устремился по первой попавшейся тропинке… До него донесся какой-то шум… Рассудок возвратился к нему… Он прислушался… Это был всадник…

— Кто бы вы ни были, — кричал Франваль, подбегая к нему, — кем бы вы ни были, сжальтесь над несчастным, чей разум помутился от горя. Собственной рукой готов я положить конец дням своим… Вразумите меня, поддержите, если не чужды вам человечность и сострадание… сжальтесь надо мной, спасите меня от меня самого.