Ёж - [8]

— Вить, где город-то сам находится? — Но мой собеседник меня не слушал.

— Не прошло и двух лет, как Зинка узнала о смерти родителей, сама представилась, ну а дальше ничего интересного и не было. — На этот раз Виктор сам себе налил коньяку и выпил его разом. — А город-то на севере, Саня, далеко на севере, сейчас туда и не добраться, Зинка сама туда рвалась, да почтовые перестали летать, а по суше и нечего думать, не доехать туда, дойти-то можно, но для того идти надо не одну неделю, а то и поболе, через тайгу непролазную. Ты бывал в тайге, Сань? — я кивнул в ответ. — Ну, в таком случае ты в курсе дел и событий. Не дойти до города, вот она и металась тут, а потом тихонько померла, и я помер с ней, да все топчу землю, сам не знаю зачем.

В тот вечер мы о Еже больше не говорили, но в моей голове засела новая занозка, я думал созвониться со Славкой и предложить ему рандеву в северную тайгу, дабы покопаться в совершенно новом для нас объекте, с тех самых студенческих пор мы перерыли почти все: заброшенные города, поселки, заводы секретные и рассекреченные. Славка в Казахстане бывал, даже на заброшенных пусковых шахтах для стратегических межконтинентальных ракет. Однако в нашем арсенале не имелось города, в котором исчезло все население враз. Да я и не думаю, что такая возможность кому-либо выпадала в жизни, вернее, выпадала, но мало кто проявлял к этому такой интерес, как я, а я был готов выезжать хоть через месяц. Хотя рандеву такого рода должно было иметь основательную подготовку, чай, не на соседнюю улицу собирался в магазин за хлебушком. В те дни я еще не знал, что Славки уже не было в живых.

Глава 4

В это утро вставать было особо тяжело, невеселые мысли предыдущего дня выбили меня из обычной колеи. Я с трудом оторвал голову от подушки и посмотрел на часы, было уже почти одиннадцать, проспал два лишних часа. Тяжело встал с кровати и направился к двери, разобрал баррикаду и двинулся к ванной, воды, конечно, не было, но присутствовала привычка умываться именно там. Керамическая плитка частично отвалилась от стен и валялась на полу, зеркало все еще висело над умывальником, и можно было лицезреть свое обросшее лицо на фоне в стиле Сайлент Хилл. Я не брился уже неделю, и на подбородке красовалась добротная щетина. Совершив утренний моцион, решил не завтракать и отправиться сразу на лесопилку. Взял карабин и проверил наличие патронов в магазине, на меня из черной коробочки смотрело восемь смертельных жал калибром семь шестьдесят два, особый усиленный патрон с маркировкой пятьдесят два. Охотиться я тут не собирался, да и вообще не любил это дело, карабин придавал мне уверенности в этом забытом богом месте.

Мне было лет пятнадцать, когда отец решил меня взять впервые на охоту. Выбора у меня особо не было, и я смиренно отправился с ним в двадцатиградусный мороз в лес, дабы выследить там зайца и прошить его дробью насквозь, или лося, если повезет, но там в дело вступал карабин, звук выстрела которого напоминал раскат пушечного залпа. Мы выехали куда-то в область, сейчас уже и не припомнить — в маленькую деревушку к другу отца, такому же заядлому охотнику. Для начала мужики посидели в небольшом домике из мощного сруба с русской печью, подогрели кровь водкой и вышли на тропу охоты. Я плелся за отцом по непролазному снегу, то и дело проваливаясь по пояс, в руках у меня был карабин, та самая «Сайга», что согревала мою душу в нынешнее время. Мы шли часа два, а то и больше, по чести сказать, мне уже в то время было неинтересно, наткнемся мы на дичь или нет. Наконец отец и его друг начали двигаться как-то по-особенному, они почти сели в снег, ружья были сняты с предохранителей, как старые заядлые охотники, они почти одновременно почуяли дичь. Где-то недалеко впереди я заметил зайца, он прижался к молодой тоненькой ели и даже не смотрел в нашу сторону, очевидно, животные инстинкты отказали ему в самый ответственный момент его жизни. Отец резко вскинул ружье и дал залп, дробь почти начисто срубила ель, но не повалила ее, заяц рванул с места, тут же раздался второй выстрел отцовского ружья. Белое пушистое тельце оторвалось от земли, взлетело сантиметров на пятьдесят, разбрызгивая алую кровь по белоснежному покрывалу, и грузно приземлилось. Отец встал и медленно пошел к зайцу, я побрел за ним. Я видел капли крови на снегу, и мне стало как-то не по себе, я будто чувствовал ту жизнь, что только что оборвалась, бессмысленно, ради удовлетворения каких-то животных инстинктов хищника, у которого и особой-то надобности в пище не было. Очевидно, в прошлой жизни я жевал травку на лугу с собратом того зайца, чьи внутренности разбросало по снегу. То ли расстояние было мало, то ли отец, набивая патрон, уложил в него много пороха или дроби, но зайца разворотило почти пополам. Отец погрузил руку куда-то в снег и вытащил из него маленькую тушку животного, с которой все еще капала кровь на белый, как покрывало, снег. Дробь кучно легла аккурат посередине зайчишки, позвоночник вывернуло и раздробило, внутренности все еще вываливались из него, именно в тот момент я понял две вещи — я не охотник и ни за что не буду есть этого зайца, каким вкусным он ни был. Надо сказать, что зайчатину я вообще с тех пор не люблю и ни разу не ел в своей жизни…