Езда в остров Любви - [10]

Во входѣ самомъ оныя палаты стоятъ ЯРОСТЬ, ПРИВИДЕНІЕ, и СМУЩЕНІЕ, которыя такимъ способомъ обморачиваютъ глаза, что все тамъ криво кажется. Оная ЯРОСТЬ есть въ непрестанномъ смятеніи, а незнаетъ для чего; говоритъ она очюнь скоро, и все что нипроизноситъ, то съ великимъ жаромъ. СМУЩЕНІЕ въ страхъ приходитъ отъ самой малой причины, которое въ горесть совершенную приводитъ самое НИЧТО. ПРИВИДВНІЕ всегда себѣ само чинитъ нещастіе, понеже оно родилося отъ мечты суетныя для своего мученія.

Всѣ сія лицы дали мнѣ тамъ выпить одинъ напитокъ, которой заразъ меня учинилъ со всѣмъ и во всемъ инымъ человѣкомъ, ибо:

Я сталъ быть недовѣрчивъ, яръ, подозрителенъ;

а мои гнѣвъ мнѣ казался весь разсудителенъ.

Чтобъ быть мнѣ весма бѣднымъ, самъ учинилъ муку;

и всѣ мнѣ нечинили тамъ вещи какъ скуку.

Въ семъ оплакуемомъ состояніи пошолъ я видѣть самую РЕВНИВОСТЬ, которая очюнь дурна и весма безтѣлца слово въ слово какъ СМЕРТЬ, и вся въ змѣяхъ, которыя безъ устатку грызутъ у нея сердце. Взглядъ ея очюнь ядовитъ и смертоносенъ, и неможетъ она ни на что посмотрѣть безъ ЗАВИСТИ. Когда я былъ предъ неи, тогда она мнѣ кинула одну изъ своихъ змѣи, которая къ моей ярости еще вящше прибавила жару. И оттуду вышедчи бѣгалъ повсюду а не зная куды я бѣгу; А когда я видѣлъ АМИНТу съ людми, тогда я къ неи приступить недерзалъ, и трепеталъ изъ всей моей души. Я подслушивалъ все чтобъ еи ни говорено было, и все что она на то отвѣтствовала; А всякое ея слово я толковалъ такимъ разумомъ, которой меня непрестанно могъ мучить. Когда кто на ухо говорилъ съ неи, тогда тотъ часъ я весь блѣднѣлъ съ злобы такъ что бутто бы я былъ при самой смерти, всякой ея знакъ, всякое тѣло движеніе приписывалъ я въ ползу другимъ: А когда я немогъ ея видѣть, тогда я думалъ, что она въ рукахъ у одного СВОЯКА находилась; ежелиже она была когда одна только, то я вѣрилъ, что она ждала ково нибудь. На конецъ, въ моей ярости я ея ревновалъ ко всему что я ни видѣлъ, а чего смѣшняе неможетъ быть, также и къ вещамъ бездушнымъ.

Древа, цвѣты, крычалъ я весь въ ревнивомъ гнѣвѣ,

почто чаще не сомнои, съ вами слово дѣвѣ?

Вы всѣ о безпокойствѣ днесь ея извѣстны;

ваши уединенья не бо суть еи тѣсны.

Колибъ, неблагодарна, вѣрность мнѣ хранила,

чащебъ со мной, не съ вами себя находила.

Между тѣмъ АММИТА смотря на мою слабость съ начала усмѣхивалася; а потомъ за то на меня очюнь розсердилась. М тогда то я спознался съ одной женщиной, которая хотѣла меня изцѣлить отъ ЛЮБВИ, и отъ моего РЕВНОВАНІЯ вкупѣ. Сія женщина называется ДОСАДА.

Она есть мученія въ любви врагъ смертельной,

и котора, когда кто злѣ съ неи поступаетъ,

При помощи своея ярости презѣлнои

тотъ часъ съ глазъ какъ молнія быстра пропадаетъ.

* * *

Случается иногда, симъ еи избавляти

любовника погибла почти всеконечно

Отъ той гибели цѣлой, и противу стати

любви и злои ревности чрезъ весь животъ вѣчно.

* * *

Она моей милои невѣрность мнѣ мнима

дала вину нелюбитъ въ моихъ ту обѣтахъ.

А досада казалась такъ весма любима,

что чрезъ девять дней цѣлыхъ, я былъ у неи въ нѣтахъ.

* * *

Но печаль неотошла и скука намало,

а сердце стерпѣвало такъ велики казни,

Что съ любовью АМИНТЫ смерть лутче желало,

нежелибъ мнѣ лишишься ея въ сеи пріязни.

* * *

И тако я взялся наипаче нежели прежде за мои ревнивыя подозрѣнія, такъ что АМИНТА сама весма утрудилась меня видѣть въ такомъ состояніи бѣдномъ. ЖАЛОСТЬ, которая мнѣ обѣщала въ нуждѣ свою помощь, здержалась своего слова: ибо она отдалила отъ АМИНТЫ всѣхъ тѣхъ, которыя меня въ горесть приводили, и на силу она могла меня свободить отъ такъ мерзскихъ пристрастіи. Тогда АМИНТА отворила мнѣ мои глаза, и разстолковавши все подробну показала мнѣ потомъ ясно всѣ мои погрѣшенія; за которыя ни мало я неумедливъ палъ еи въ ноги, и прошалъ прощенія говоря еи слѣдующее.

          Будь жестока, будь упорна,

          будь спесива, незговорна;

Буде отъ нынѣ могу еще осердиться,

то мои гнѣвъ въ моемъ серцѣ имѣетъ храниться.

          Ахъ, нѣтъ! хоть въ какой напасти,

          глаза явятъ мои страсти.

Но вы неувидите мое сердце смѣло,

чтобъ оно противу васъ когда зашумѣло.

          Я васъ имѣю умолять,

          дабы ко мнѣ милость являть.

Буде отъ нынѣ могу еще осердиться,

то мои гнѣвъ въ моемъ серцѣ имѣетъ храниться.

АМИНТА однако непростила меня вскорѣ, также и на силу она могла имѣть меня на своихъ глазахъ, по тому что во мнѣ нашлись такъ многія пристрастія. Но я старался всячески ея благосклонну мнѣ показать донося еи сице:

Изволь вѣдать, что скорбь есть смертелная всяко

          Когда кто любитъ вѣрно,

          но жестоку безмѣрно,

и котора смѣется надъ нимъ всюду тако.

Можноль жить любовнику? чтобъ милу невидѣть?

          Могуль я въ надеждѣ быть,

          чтобъ васъ нынѣ умолить?

но ежели я како возмогъ васъ обидѣть,

За то я чрезъ мою скорбь доволно наказанъ.

          Изволте умилиться,

          со мною помириться:

ибо я къ тебѣ вѣчно чрезъ любовь привязанъ.

Слезы мои, которыя предъ нею я проливалъ, и не отступная прозба вмѣстѣ съ склонностію пріродною, которую она ко мнѣ имѣла, и которую она засвидѣтелствовала въ ИСКРЕННОСТИ, привели ея къ тому, что она меня паки въ милость свою приняла.