Эйзенхауэр. Солдат и Президент - [58]

Когда репортеры ушли, Эйзенхауэр подсел к переносному столику и набросал на всякий случай пресс-релиз на клочке бумаги. "Наша десантная операция... закончилась неудачей... и я отозвал войска, — начал он. — Мое решение атаковать основывалось на самой надежной доступной мне информации. Сухопутные, военно-морские и военно-воздушные войска проявили храбрость и верность долгу. За все возможные ошибки и просчеты ответственность несу один я"*34.

Положив записку в бумажник, Эйзенхауэр пошел обедать. Затем в шесть часов дня с группой помощников поехал в Ньюбери, где 101-я воздушно-десантная дивизия готовилась к вылету в Нормандию. 101-я была одной из тех частей, которые, по опасению Лей-Мэллори, должны потерять до 70 % своего состава. Эйзенхауэр бродил среди солдат, затемненные лица которых придавали им гротескный вид, ему приходилось переступать через вещмешки и автоматы.

Группа людей узнала его и тут же обступила. Эйзенхауэр просил солдат не беспокоиться, поскольку они располагают лучшим вооружением и самыми умелыми командирами. Сержант сказал:

— Какого черта, мы не беспокоимся, генерал. Это немцы пусть беспокоятся.

Встретив солдата из Додж-сити, он поднял вверх большой палец и воскликнул:

— Дай им жару, Канзас!

И рядовой откликнулся:

— Берегись, Гитлер, мы идем!

Один техасец обещал Эйзенхауэру работу на животноводческой ферме после войны. Эйзенхауэр оставался в Ньюбери до тех пор, пока последний большой С-47 не оторвался от взлетной полосы*35.

Когда самолет с ревом поднялся в небо, Эйзенхауэр устало опустил плечи и повернулся к Кей, которая вела его машину тем вечером. Она заметила слезы в его глазах. Он медленно пошел к машине. "Что ж, — произнес он тихо, — все началось". Им потребовалось около двух часов, чтобы по узким проселочным английским дорогам добраться до лагеря. Эйзенхауэр прибыл в свой вагончик в четверть второго утра 6 июня. Он еще немного поболтал с Батчером и наконец отправился спать*36.

В начале восьмого утра позвонил Рэмсей и сказал, что все идет по плану. Затем в его вагончик пришел Батчер с хорошими новостями от Лей-Мэллори — воздушное десантирование прошло успешно, потери незначительны. Когда Батчер вошел в спальню, верховный командующий лежал в постели с романом-вестерном в руках.

Сообщения с плацдарма в течение утра носили фрагментарный, а иногда противоречивый характер. Эйзенхауэр направил короткое сообщение Маршаллу о том, что все, кажется, идет нормально, добавив, что накануне британские и американские войска, которые он сам посетил, выглядели энергичными, решительными и готовыми к бою. "В глазах их горело пламя битвы"*37.

В полдень посыльный принес сообщение от Лей-Мэллори; он писал, что порой трудно признаться в собственной неправоте, но он еще никогда в жизни не делал это с большим удовольствием, чем сейчас. Он поздравлял Эйзенхауэра с прозорливым решением о высадке воздушного десанта и извинялся за то, что добавил забот верховному командованию.

Остальную часть дня Эйзенхауэр мерил шагами комнату, настроение его менялось от радости к озабоченности и обратно — он получал информацию то с британского и канадского плацдармов, где сопротивление было на удивление слабым; то из Юты, где американцы надежно закрепились; то из Омахи, где войска были прижаты к земле поразительно мощным немецким огнем. Поев, Эйзенхауэр пошел спать.

Ценой двух с половиной тысяч жертв, главным образом в Омахе, его войска одержали поразительную победу. В ночь с 5 на 6 июня в Нормандии высадился авиадесант численностью 23 000 человек, в течение дня с моря высадилось 57 500 американцев и 75 215 британцев и канадцев. Более 156 000 союзнических солдат преодолели так восхвалявшийся Атлантический вал Гитлера.

Эти цифры дают представление о размахе операции "Оверлорд". Будто город величины Мэдисона, Висконсина или Батон-Ружа, что в Луизиане, или же почти любой столицы штата в США был поднят — машины, здания, люди, все — и передвинут на шестьдесят — сто миль в одну ночь при решительном сопротивлении. Ничего подобного мир еще не видел и не увидит.

Следующие несколько дней ушли на закрепление успехов. Ни в одном месте фронта первоначальные цели не были достигнуты ни в день "Д", ни в любой последующий, но союзники сохраняли инициативу, оказывая на немцев давление по всему фронту. К концу первой недели вторжения силы Эйзенхауэра уверенно захватили плацдарм от восьми до двенадцати миль в глубину и шестьдесят миль по фронту. Эйзенхауэр был занят тем, что устраивал пресс-конференции, отвечал на поздравительные послания, общался с де Голлем, говорил с Черчиллем, собирал и анализировал поступающую информацию и требовал от своих подчиненных удвоить усилия. Он сместил командира дивизии, который не выдержал испытания боем.

10 июня Маршалл, Арнольд и Кинг прибыли в Лондон якобы на заседание ОКНШ, а на самом деле, чтобы увидеть великое вторжение собственными глазами. 12 июня Эйзенхауэр, Маршалл, Кинг, Арнольд и члены их штабов на эсминце переправились через Ла Манш и высадились в Жуно, Они позавтракали армейским рационом и обсудили последние операции с несколькими командирами корпусов и дивизий. Маршалл похвалил Эйзенхауэра, но, что характерно, не в лицо. "Эйзенхауэр и его штаб спокойны и уверенны, — писал начальник штаба Рузвельту, — они выполняют задачу невероятного размаха с похвальной эффективностью"*38.