Эйзенхауэр - [109]

Пробыв пару дней с родителями, Джон отправился в город Хайленд-Фоллс, где жила его семья, а затем возвратился на инаугурацию с женой и тремя детьми — Дэвидом, Барбарой Энн и Сьюзен.

Однако теперь Дуайт уделял внукам меньше времени, чем раньше. Он постепенно вырабатывал новый распорядок дня. Поднимался он в шесть утра и во время легкого завтрака просматривал газеты (Дуайт еще не знал, что президенту США совсем не обязательно читать газетные тексты — каждое утро помощники готовили для него выборку важнейших материалов американской и зарубежной прессы). Правда, уже в 1952 году, незадолго до президентских выборов, у Дуайта появилась новая привычка — завтракать с подносом на коленях и одновременно смотреть телевизионные новости^{563}.

Затем он выбирал деловой костюм из тех, которые были подготовлены с вечера. Бывший полководец, привыкший к военной форме, с трудом усвоил, что следует каждый день появляться в новом костюме, но со временем это вошло в привычку. С составлением гардероба проблем не было. Зная вкусы и все габариты избранного президента, фабриканты одежды посылали ему новейшие образцы; считалось, что костюм определенной фирмы на президенте — важная реклама для нее. Однако позже, осознав, что рекламировать тот или иной товар ему явно не следует, Эйзенхауэр стал шить костюмы на заказ^{564}.

Рабочий день продолжался обычно с восьми утра до шести вечера с перерывом примерно на час для ланча вскоре после полудня. Впрочем, и после обеда с женой (американцы обедают вечером) он продолжал работать: изучал бумаги, принимал посетителей. Между одиннадцатью часами и полуночью вставал за мольберт, 30–40 минут посвящал портретам, а затем укладывался в постель, обычно с каким-то романом из жизни Дальнего Запада. Чаще всего это были боевики со всякого рода авантюрными историями — погонями, меткими выстрелами, самоотверженными друзьями, верными подругами, односложными ответами на вопросы о добре и зле. Все эти книжицы художественной ценности не представляли, но давали Дуайту возможность «размагнититься» перед сном.

Двадцатого января состоялся торжественный акт инаугурации нового президента. Она проводилась в соответствии с программой, разработанной специальным комитетом по инаугурации, предусматривавшей все детали и расписанной по минутам: где собираются члены сената, палаты представителей и правительства, губернаторы, руководство вооруженных сил, куда они направляются и где размещаются, где располагаются послы и члены правительств зарубежных стран и т. д.^{565}

Согласно традиции Дуайт со всей семьей (супругой, невесткой и внуками) направился в Белый дом, был встречен у входа уходящим президентом Гарри Трумэном с женой (любопытно, что, вопреки обычаю, внутрь покоев «на чашку кофе» новый глава государства приглашен не был). Затем они вместе в открытой машине в сопровождении эскорта мотоциклистов медленно проехали на Капитолийский холм, где уже собрались члены Конгресса, Верховного суда, дипломатического корпуса, высшие военные чины. В качестве почетного гостя на церемонии присутствовал последний республиканский президент (1929–1933) Г. Гувер.

По версии Эйзенхауэра, всю поездку президенты молчали. Дуайт только спросил, как Трумэн отправится в родной штат Миссури, и предложил воспользоваться президентским самолетом, но ответа не получил^{566}. (Сразу после инаугурации Трумэн отправился в Индепенденс поездом.) Трумэн вспоминал об этом эпизоде иначе. Сначала вроде бы произошла пикировка. Эйзенхауэр вспомнил, что не присутствовал на инаугурации Трумэна в 1949 году, чтобы не отвлекать от него внимания, но получил ответный укол: «Дело в том, что я не пригласил вас. Если бы пригласил, вы бы присутствовали!» Затем, чтобы смягчить ситуацию, Трумэн спросил, знает ли его преемник, по чьему распоряжению его сын получил отпуск с корейского фронта. «Это сделал я», — гордо сказал он^{567}.

Прошло лишь несколько минут, и президентские семьи поднялись по ступеням Капитолия.

Вначале принес присягу вице-президент Ричард Никсон. Затем Эйзенхауэр произнес слова клятвы верности американскому народу, американскому флагу и американской конституции, а вслед за этим председатель Верховного суда Фред Уинсон провозгласил его президентом Соединенных Штатов.

Дуайт Эйзенхауэр обратился к нации с программной речью, над которой он с помощниками работал более недели. Ее текст, по расчетам составителей, должен был удовлетворить максимальную часть избирателей, но в результате полностью не удовлетворил никого. Он начал выступление с молитвы, которая, разумеется, носила сугубо политический характер. Это был первый случай в истории США, когда молитва была включена непосредственно в текст инаугурационной речи. Слова молитвы сам Эйзенхауэр придумал этим утром: «Всемилостивый Боже! Сейчас, когда мы стоим здесь, мои будущие коллеги по исполнительной власти присоединяются ко мне и вместе со мной просят Тебя сделать полной и целостной нашу преданность делу служения этим людям, которые собрались здесь, а также их соотечественникам везде и повсюду. Мы взываем к Тебе: дай нам способность четко отделить зло от добра и сделай так, чтобы в своих словах и поступках мы придерживались этой способности, а также законов нашей страны. А особенно мы молимся, чтобы наша забота охватывала всех людей, независимо от их социального положения, национальности и профессии. Сделай так, чтобы возникли сотрудничество и общая цель между теми, кто, согласно принципам нашей конституции, придерживается разных политических взглядов, чтобы все они могли трудиться ради блага нашей любимой страны и Твоей славы. Аминь!»