Эй, вы, евреи, мацу купили? - [62]
– Раввины – туристы. Их как бы нет. В какой другой стране раввин-турист может работать?
– Ох, Зюня, так можно схлопотать, что больно будет.
– О, угрожаешь.
– Нет, это ты угрожаешь, – засмеялся Фалькнер. – Зачем платить налоги, если можно не платить?
– Чтобы не было резких перемен.
– Я не люблю резких перемен, – сказал Флькнер. – И Конфуций, кстати, не любил, а проклятие «жить в эпоху перемен», ну, ему ошибочно приписывают. Но разве наша жизнь развивается в соответствии с нашими желаниями? Каждые пять – десять лет Всевышний перетасовывает карты в колоде и я начинаю сначала.
– Моя первая профессия – инженер гидротехник, – сказал Зюня. – Мурманск, Керчь, Севастополь, Клайпеда, Калининград, Находка. Но я всегда хотел жить чуть-чуть как дедушка мой Хайм-Мейер. Я вырос в Днепродзержинске.
– Я родился и вырос в Харькове.
– Так мы с тобой хохляцкие евреи.
– Я сионист и космополит одновременно. Я люблю мегаполисы с их культурным хаосом и маленькие улочки Израиля, вроде Нетивот. Везде чувствую себя дома, но везде я как бы с чемоданами и с книгами. Быть русским стыдно.
– А зарабатывать русские бабки?
– Я раввин-даян, профессор, бизнесмен. Это мой текст.
– Человек-текст?
– Да, человек-текст. В моем тексте многое стерто.
– Про тебя говорят: он очень умный.
– Я дурак, которого ничто не научит. Слушай, как вы образовались реформисты?
– Мы современный иудаизм.
– Какая разница?
– Какая разница между одним евреем и другим? Они – евреи. Первоначально это были сироты алии. Ну, у кого родители улетели в Израиль, пока эти парни служили в армии. Нас было человек двенадцать. Пополнялась другими евреями-москвичами, кому было за что помолиться за здоровье близких, отмаливали грехи, а кто хотел вернуть себе чувство собственного достоинства. Наконец, лучше знать Всевышнего и Его мораль. Читать пророков. Да, знакомиться, жениться и рожать детей. Слава Богу, есть такие. Жаль, мы уже на идише не говорим.
– В Одессе был язык одесский. – Фалькнер засмеялся, рыжая борода в пивной пене, похож на сказочного дядьку-черномора. – Я люблю одесские анекдоты:
«Это лошадь?»
«Это курица, дама.»
«Я смотрю на ценник». На русском можно по-еврейски говорить.
Настала пятница. Народ после работы отдыхал. Где ортодоксы-прихожане? Смс, фэйсбучные хомячки – все бестолку.
Михаэль привез в синагогу матрацы, вино кошерное. Водка сама пришла. Что еще нужно для молитвы? Тушили мясо, варили плов.
Запахло прифронтовой кухней.
На Шавуот привокзальные прихожанки «уговорили» вино и ночью растащили мужиков по кустам. В конце концов, Фалькнер уснул голый на прихожанке у меноры.
Так бы морока продолжалась, кабы однажды мимо синагоги на роликах не пролетела Галя, сразила Фалькнера.
– Ролики куплю, перестану пить и научусь кататься, – сказал себе раввин.
У случая всегда есть чему поучиться. Был бы случай. На роликах он в ожидании Гали, отбил себе зад, лоб и затылок. А Галя где?
Когда она опять промчалась мимо синагоги, он без роликов вдруг побежал за ней. Лапсердак с цицит, как крылья черной птицы, пытались поднять его, вот-вот он полетит за ней. И за версту было видно, что он влюбился. Как же так? Раввин в движения влюбился. Кто в родинку, кто во взгляд, а он – в движения Гали. Ее девиз – больше драйва и стиля.
Он с красной розой стоял у колонны Большого театра, как часовой с ружьем – свидание с балериной Галей.
– Галя, солнце мое! Прикинь, я жениться собрался. Чо значит, на ком!? На тебе, дурында. Вот тока то платье красное, в котором ты в клубе тусила, в прошлый уикенд, я бы сразу выкинул. У тя теперь парень, ну я, и нечего вам придуркам глазеть.
– Мне пофигу, что на меня глазеют. Я за это день получаю.
Он купил квартиру и они женились. Он у нее научился пить и матерится.
Галя пьяная с бокалом в ожидании Фалькнера, он приехал с проводов субботы у хасидов.
– Я балерина… на подтанцовках… я ж с аппликацией в айфоне… мне будет стыдно, когда я проснусь и протрезвею… почему вы, старики, так эротически настроены…
Ах, бедный Фалькнер, он входил в нее и ахал.
Балерина не успевала кончить, как он бездыханно засыпал на ней. Он ее любил. Она ему подарила ревность. Балетоманом стал. Он привлекал внимание полицейских, когда ждал Галю после закрытия театра. Взьерошенный в хасидском лапсердаке и черной-черной шляпе с букетом красных роз, как взрыв снаряда…
Наконец, она ему признались на кухне, у посудомойки.
– Я люблю другого.
Он закричал – оконные стекла могли треснуть в квартире. Не треснули, но он был безутешен, и Галя вызвала скорую. Так Фалькнер встретился в Кащенко с Граблей. Гуляли в больничном парке после уколов, а когда звонили колокола соседнего монастыря, шли обедать.
И вдруг хасиды предложил Фалькнеру должность ректора Еврейского университета.
Гуд бай, психушка.
Между тем, Михаэль на работе погорел. Его поставили разруливать потоки денег, а он писал стихи на идише, во сне разгуливал голый по коридорам… И олигархи продали его, как сыновья Яакова продали Иосифа в рабство.
«Домой.» – телеграфировал Менаэль. Так встречает теща сукина сын Вэлва уволили.
А Фалькнер ничего не ведал, мебель покупал в рассрочку…
Он окунулся в московскую академическую среду, резиновый запах молодняка пьянил равва.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.