Эй, прячьтесь! - [27]

– Они вареников не едят, – серьезно ответила Расяле. – Они только орехи, ягоды да всякие зернышки…

– Опять за свое! – махнул рукой Джим. – Сказки. Бабушке своей расскажи.

– А вот и не сказки!

– А где же ваши гномы? Привели бы да показали…

– А когда мы драться собрались, и Гедрюс свои очки нашел, – тогда-то ведь все видели! Ты тоже говорил, что видишь!..

– Ну зачем ты им объясняешь… – вмешался Гедрюс. – Все равно ведь не верят.

– Ни черта мы не видели – нет никаких гномов! – отрезал Джим.

– Мы врали, что видим, – добавил Микас. – Мы нарочно.

– И не увидите никогда! – рассердилась Расяле. – Потому что вы ругаетесь и еще зверюшек мучаете! Что вам бедные лисята сделали?! Бедняжки дрожат, есть хотят… Я папе своему скажу. Папа нам даже зайца не разрешил держать.

– Ишь ты! Пигалица!.. Что ж ты не дрожишь, Микас? Дрожи. У-бу-бу-бу!..

– А я ничуть не боюсь, – ответил Микас. – Я уже учительнице про лисят сказал. Похвалила меня, говорит, соберем, у кого что есть, и устроим в школе живой уголок. Лукшис ежа своего принесет, Гинтаутас – белку…

– Осенью и я в школу пойду, – похвасталась Януте. – Мне форму сшили и портфель купили.

У Расяле даже дух захватило от зависти. Сколько всяких удовольствий ждет Януте через недельку-другую. И форма, и операция, и портфель… И живой уголок в большой городской школе, наверное, так и кишит разной живностью.

– А я форму не люблю… – вздохнула она. – Я так быстро расту… Только сошьют платье, как я уже не влезаю…

– Ты смотри, больше не толстей, – сказала Януте, – так нельзя! Вот моя мама так мучается с этой толщиной, такую зарядку делает, что мне просто жалко ее.

– Да хватит вам!.. – Джим снова не дал им поговорить. – Уж эти девчоночьи разговоры!.. Руки чешутся за вихры оттаскать!

С этими словами он пребольно дернул Януте за прядку, которую она снова и снова накручивала на нос. Сестра замахнулась, хотела смазать Джима по щеке, но тот молниеносно подставил свою шишковатую макушку, которой привык отбивать мячи. Януте больно ушибла ладонь и в слезах выбежала из сарая.

– Ха-ха-ха! – басом захохотал Джим, – к черту девчонок! Я предлагаю идти и добыть дичь для лисят!

– Ворон будем стрелять! – объяснил Микас Расяле и Гедрюсу.

– О воронах потом подумаем. А сейчас им живого голубя изловим.

Но Гедрюс, видно, не собирался помогать им в этом.

– Подожди меня тут, – шепнул он сестричке и убежал искать обиженную Януте.

Та стояла за сеновалом, прижавшись лбом к стволу березы, и, шмыгая носом, скребла ногтем бересту.

– Из бересты можно манок сделать, – сказал ей Гедрюс. – Хочешь, научу?

Януте покачала головой.

– Когда-нибудь я покажу тебе волшебный колодец. Скажешь что-нибудь, а он отвечает.

– Как отвечает? – удивилась Януте.

– Он страшно глубокий! Скажешь: «Януте!», ждешь, ждешь, а он возьмет и ответит: «Януте!»

– Да это эхо!..

– Эхо, конечно, но другой колодец такое длинное слово не выговорит, а этот – сама услышишь…

– И ты, правда, говорил… мое имя?

– Много раз говорил, – смутившись, признался Гедрюс.

– А что ты еще говорил?

– Еще говорил… Только не знаю, говорить или нет…

– Ну, говори, не бойся.

– Говорил: «Януте! Ку-ку!»

– А еще?

– Потом говорил: «Ты мне нра…»

– Что – «нра»?

– «…вишь…»

– Что – «вишь»?

– «…нра-вишь-ся».

– А вот и врешь!

– Правда-правда. Приходи – увидишь.

– А колодец что ответил? – допытывается Януте.

– Колодец-то? Он ответил: «И ты мне нра…»

– Вот врун.

Гедрюс не посмел спросить, кто же врун – он или колодец. Он уже и так стал пунцовый, как помидор, щеки пылали, а уши прямо светились.

– Приходи, увидишь, – повторил он. – Только без Микаса и Джима, ладно?

– А гномов покажешь?

– Покажу. Только не знаю, смогу ли я их быстро найти. Бывает, пойду по грибы и крикну в лесу: «Дилидон, Дилидон!..» – он вдруг и показывается. На пне или на ветке дерева, а то где-нибудь за грибом сидит.

– А что еще в колодец говоришь?

– Говорю: «Януте! Ты…»

– Ну?

– «…очень-очень…»

– Ну?!

– «…хорошая девочка»,

– Подожди, – просияла Януте, – я тоже что-нибудь в колодец скажу.

И они побежали к ребятам.

Голуби на этом хуторе были не в почете. Мастер обзывал их побирушками, а подчас и того хуже – паразитами. Ворон Мастер уважал больше. Мол, они и без подачек умеют себя прокормить, А голуби только и заглядывают в кормушки к курам и уткам. Кормишь тех, голуби тут как тут, а пользы от них ни на грош. Хоть бы пели красиво, как другие птицы, а то сядут на подоконник и воркуют, как черт, которого перинами придавили: «Кор-р-ми нас, кор-р-ми, ску-пер-р-дяй…»

«Если мы парочку голубей скормим лисятам, – подумал Микас, – папа ругаться не станет!»

Он взял отцовский ящик с гвоздями, гвозди вытряс в старое ведро, ящик поставил во дворе днищем кверху, подпер палочкой, привязал к ней бельевую веревку, и ловушка готова… Накрошил под ящиком хлеба и поджидай голубей!

Гедрюс и Януте нашли охотников на сеновале – те глядели в щелочку и держали конец веревки.

– А если ящик голубю на голову упадет? – забеспокоилась Расяле.

– Значит, так ему и надо! – ответил Джим.

– А если двух или трех поймаем, дадите мне одного? – Расяле пихнула Микаса в бок. – Ну! Отвечай!

– А зачем он тебе? – спросил Разбойник.

– Я… Я гномикам покажу.