Эвтаназия - [25]

В детстве, когда дядя Никита с женой и сыном Добрыней приходили к нам в гости, в перерыве между обедом и чаем мама любила устраивать конкурсы, в которых должны были принимать участие и дети, и взрослые. Большая часть конкурсов представляла собой несколько модифицированный вариант игры в фанты. Я эти конкурсы ненавидела от всей души, но мне не хотелось огорчать маму. Она так долго их готовила, покупала призы и искренне верила, что я получаю удовольствие от подобных развлечений. Ей не приходило в голову, что человек, который никогда не выигрывает, не может испытывать удовольствия. Где-то за месяц до намеченного праздника мама начинала придумывать новые конкурсы и викторины. Делала она это совсем не для того, чтобы я наконец одержала победу. Мама считала, что гостям может надоесть играть в одно и то же. Вот так она совершенно случайно наткнулась на то единственное, в чем, как потом оказалось, мне не было равных.

Примерно с десяти часов вечера взрослые провожали очередной старый год. Был непременный салат «оливье», от которого мои родители упорно не желали отказываться, несмотря на то что в более продвинутых семьях «оливье» давно считался моветоном. Я много раз пыталась объяснить родителям, что пора бы уже перейти на японскую или, на худой конец, итальянскую кухню. Что давно уже никто не стоит два дня у плиты, чтобы накрыть стол, а еду заказывают из ресторана. Увы! Мама обижалась и начинала вздыхать по поводу моего переходного возраста, который делает меня такой нетерпимой, а папа заводил нудную речь о традициях, которые нужно беречь, потому что традиции — это память поколений.

Одной из немногочисленных «традиций» нашей семьи был салат «оливье» на новогоднем столе (по-моему, папе не стоило так беспокоиться об исчезновении именно этой традиции — должно пройти много десятилетий, если не столетий, чтобы мы забыли салат «оливье»). Второй по значимости шла традиция не сажать детей за «взрослый» стол.

Мы сидели в моей комнате и резались в стратежку. Мы — это я, Добрыня и его старшая двоюродная сестра Маринка. Вообще-то, резались мы с Добрыней, Маринка же, которая была нас старше на целых два года, старательно делала вид, что компьютерные игры — развлечение для мелюзги, взрослые девушки такой ерундой не увлекаются. Она лениво перелистывала свежий номер модного журнала и брезгливо морщилась всякий раз, когда мы с Добрыней начинали слишком громко спорить по поводу того, чей сейчас ход. Так мы сидели приблизительно до девяти вечера, когда открылась дверь, вошла моя мама и торжественно объявила, что «начинается самое интересное» — конкурсы. Маринкино лицо вмиг еще больше поскучнело, я тоже не сильно обрадовалась, так как перевес в игре на данный момент был определенно на моей стороне. А если сейчас мы все бросим, потом Добрыня просто откажется доигрывать (так уже бывало не раз — он не любил проигрывать).

— Мам, — начала было я, но меня тут же перебил мой противник:

— Тетя Галя, мы идем.

После чего демонстративно отодвинул стул, дабы показать, что для него игра окончена.

— Я сохраню игру. — Я постаралась, чтобы в моем голосе прозвучали угрожающие нотки.

— Это сколько угодно, — махнул рукой Добрыня. — Сохраняй на здоровье.

И опять ему удалось вывернуться. Сколько раз возникали похожие ситуации, и всегда, всегда получалось, что взрослые на его стороне. Причем я давно уже поняла, как он этого добивается. Рецепт был прост, как все гениальное: он всегда с ними соглашался, за что получал большие и малые бонусы, заодно решая свои текущие проблемы (как в данном случае, например). Всякий раз я злилась, давала себе слово научиться сдерживаться и в очередной раз срывалась.

Но сегодня я решила прикусить язык, не стала спорить с мамой и молча начала выключать компьютер, кипя от негодования. Вот всегда так, я почти выиграла, а теперь меня ждет сорокапятиминутное мучение, пока остальные будут петь, играть на скрипке, разгадывать загадки и метко кидать дартс. Маринка и Добрыня уже вышли, а я все еще сидела перед потухшим монитором, стараясь сдержать подступившие слезы. В комнату заглянул дядя Никита, Добрынин папа.

— Васька, ты что тут скучаешь? А ну, давай пошли, сейчас конкурсы начнутся.

Я сделала глубокий вдох и поплелась в гостиную. Там уже играла музыка, стало быть, первый конкурс успели провести без меня, и выиграла его, конечно же, Маринка — обладательница не слишком приятного, но зато очень громкого голоса. Сейчас она поставит свою любимую песню из репертуара Аллы Пугачевой и будет насиловать наши уши минут десять. Потому что, когда она допоет, обязательно встрянет кто-нибудь из взрослых, похвалит Маринкин голос и попросит спеть еще. Маринка повыпендривается для вида, но потом согласится, и от караоке ее придется чуть ли не метлой отгонять.

Вечер продолжался. Вот уже и Добрыня пропилил на своей скрипке нечто сложное, чуть ли не ноктюрн Паганини. Мама с восторгом смотрела на него и укоризненно на меня. Я сделала вид, что не замечаю ее взглядов. Да, я прекрасно понимаю, что на фоне таких высокоталантливых детей, как Добрыня и Маринка, я выгляжу так себе, но лично я себя вполне устраиваю.