Евротур. Бешенство - [42]

— Да ну, не только мне так свезло, — обрадовался Виктор.

Он тотчас решил, что надо бы заглянуть в гости. Только к этому следует тщательно приготовиться. Вернувшись в квартиру, Виктор решил перво-наперво поставить вариться макароны и разобраться с телефоном, а уж потом переходить к важному делу. Заодно хмельной дух повыветрится.

В соответствии с написанным на упаковке на счету симкарты уже было пять евро. На несколько звонков хватит, а там разберемся. Телефон преподнес Виктору приятный сюрприз — он был почти заряжен. Значит, не так уж и долго трубка валялась в магазине.

Активировав симку, Виктор набрал смоленский номер. Прижав трубку к уху плечом, он помешивал макароны и слушал гудки, и с каждым новым к горлу подступал ком. Прошло, кажется, семь или даже восемь гудков, прежде чем на том конце ответили.

— Да.

— Папа!

— Витя! — закричал отец. — Ты куда запропастился?! Ты ж нас чуть с ума не свел!

— Боря, ну-ка дай трубку, — послышался рядом голос матери.

— Привет, мама. Извините, я тут был занят.

— Это чем же? — мать вот-вот сорвется на плач.

— Выживанием, чем же еще. У нас в городе, похоже, нормальных людей почти не осталось. Только одно окно горит на всей улице, да и то непонятно, есть там кто живой или там просто забыли свет выключить. А у вас как?

— Плохо, — бесцветным голосом ответила мама. — Дома сидим, продукты заканчиваются, а по улицам эти сумасшедшие разгуливают. Помнишь Рустама Ахметовича из третьего подъезда?

— Ну, предположим, — Виктор действительно смутно припоминал добродушного старика, каждый вечер прогуливавшегося с любимой дворняжкой по кличке Плюшка.

— Даже его не пожалели, — вздохнула мама. — Голову ему разбили, сволочи.

— Убили, что ли?

— Убили, ой жестоко убили. Налетели втроем или вчетвером, свалили с ног, да он головой на бордюр и налетел. А потом еще кусать начали.

— Они никого не жалеют, — вздохнул Виктор. — Они же не понимают, что делают.

— Ты-то там как?

— Я всем запасся, недели полторы-две точно протяну. А вот вам что делать? Буду думать, как до вас поскорее добраться. Интернета еще нет, не взял с собой ноутбук, идиот. Но, думаю, и так понятно, что самолеты и поезда уже не актуальны.

— Да, в новостях вчера сказали, что отменили все рейсы.

— А что еще говорят?

— Сегодня уже ничего, — призналась мать. — Нет сигнала ни по телевизору, ни по радио. Вчера-то один канал только работал, да и то с перебоями.

— Ладно, мам, я скоро вам скоро еще позвоню, надо сейчас делами заняться.

— Да какие дела, Витя? Нету больше дел никаких!

— Есть. Я ж хочу до вас добраться, вот и буду думать, что делать. У вас еды на сколько дней?

— Ой, откуда ж мне знать, — вздохнула мать. — На три, четыре, может быть. Ну, еще есть соседи, вроде все живы-здоровы, по домам сидят. Дверь в подъезд заперта, никто не залезет. Надеюсь…

— Понял. Хорошо, мам, целую, папе привет. Будем на связи.

— Удачи, сынок, звони нам!

— Обязательно.

Следующей на очереди была Ленка. Та ответила сразу.

— Алло, — холодный, но такой родной голос.

— Привет, Лен.

— Витя! — закричала жена. — Боже, Витя, где ты? Ты в порядке?

— Я в Париже, пока в порядке, но ситуация здесь невеселая.

— Да и у нас тоже, — призналась Лена. — Из Вашингтона зараза моментально по всей Вирджинии разбежалась. Вообще, все выходит из-под контроля, полиции просто не хватает.

— А ты сейчас где?

— В Бостоне, — кратко ответила жена, и в голове Виктора будто что-то взорвалось.

— С ним?

— Да. Не сейчас, Витя…

— Конечно, — легко согласился Виктор. — Просто хотел знать, жива ли ты.

— Ты вернешься сюда?

— Как? Телепорт еще не изобрели.

— Ну да… Будем надеяться, что все как-то наладится.

— Ага. Ладно, Лена, не знаю, увидимся ли еще. В любом случае, удачи, — голос сделался каким-то нетвердым, неестественным, точно кто-то крепко сдавил горло.

— Прости, Витя, — всхлип, шмыгание носом — неужто и впрямь переживает? — Я хотела все сказать… Но не успела.

Виктор положил трубку. Отцедил воду, высыпал макароны в тарелку, достал из холодильника кетчуп и щедро полил им свой холостяцкий поздний ужин. Надо же, мир в труху, все умерли или чокнулись, а он больше всего переживает из-за не сложившегося брака. Все-таки странные существа эти люди, им бы больше думать о том, как дожить до рассвета, а они все о чувствах. Нестерпимо захотелось курить, и Виктор снова вышел на балкон.

Несмотря на долгие часы, проведенные перед монитором в силу профессии, зрение у Виктора было по-прежнему орлиное. Он не мог ошибаться — тот человек, в чьей квартире горел свет, тоже вышел на балкон! Спасибо уличному освещению, которое еще почему-то работало. А вот в России, где фонари обычно включаются вручную лихим нажатием рубильника работником подстанции, по ночам теперь наверняка темень. Хотя, кто знает — за те годы, что он прожил в США, в родной стране многое могло поменяться.

Требовалось как-то обозначить свое присутствие, чтобы другой выживший заметил Виктора. Кричать Виктор не хотел, боясь привлечь внимание зомби. Он в панике заметался, ища способ как-то обозначить свое присутствие, и его взгляд упал на фонарик, лежащий на ящике с инструментами. Только бы не сели батарейки, он же столько им не пользовался. Нет, работает! Виктор прибавил яркости и начал махать фонариком. Это, конечно, тоже может поманить зомби, но все же в этой ситуации свет казался безопаснее звука.