Европейцы - [33]

Мистер Уэнтуорт слегка выпрямился.

— Мне можно довериться, я не болтлив.

Но, по правде говоря, он надеялся, что Феликс не позволит себе ничего слишком рискованного. Феликс в ответ на это снова рассмеялся.

— Так странно слышать, когда вы толкуете мне, что человеку нужно для счастья. Думаю, мой дорогой дядя, вы и сами этого не знаете. Я чудовищно груб?

Старый джентльмен помолчал, потом с суховатым достоинством, растрогавшим почему-то его племянника, ответил:

— Иногда мы указываем другим путь, по которому сами идти неспособны.

— Неужели вас что-нибудь печалит? — спросил Феликс. — Я никак этого не предполагал; у меня в мыслях было совсем другое. Просто я хотел сказать, что вы не позволяете себе ни малейших удовольствий.

— Удовольствий? Мы не дети.

— Совершенно верно. Вы вышли уже из детского возраста. Так я и сказал на днях Гертруде, — добавил Феликс. — Надеюсь, это не было с моей стороны опрометчиво?

— А если и было, — ответил с неожиданной для Феликса тонкой иронией мистер Уэнтуорт, — зачем же отказывать себе в удовольствии? Думаю, вы не знали в жизни огорчений.

— Знал — и немало! — заявил не без горячности Феликс. — Пока не поумнел. Но больше меня на этом не поймают.

Мистер Уэнтуорт какое-то время хранил молчание не менее выразительное, чем глубокий вздох.

— У вас нет детей, — сказал он наконец.

— Но ваши прелестные дети не могут причинять вам огорчений! — воскликнул Феликс.

— Я говорю не о Шарлотте, — секунду помолчав, мистер Уэнтуорт продолжал: — И не о Гертруде. Но я очень тревожусь за Клиффорда. В следующий раз когда-нибудь я вам об этом расскажу.

Когда в следующий раз мистер Уэнтуорт позировал Феликсу, племянник напомнил своему дяде о его обещании.

— Как сегодня Клиффорд? — спросил Феликс. — Он производит впечатление молодого человека крайне осторожного. Я назвал бы его верхом осторожности. Меня он старательно избегает, считая, по-видимому, что я слишком для него легкомыслен. На днях он заявил своей сестре — мне сказала об этом Гертруда, — что я всегда над ним смеюсь. А смеюсь я только из желания внушить ему доверие. Другого способа я не знаю.

— Положение Клиффорда таково, что тут уж не до смеха, — сказал мистер Уэнтуорт. — Дело, как вы, я думаю, догадались, совсем не шуточное.

— Ах, вы имеете в виду его увлечение кузиной?

Мистер Уэнтуорт, изумленно на него посмотрев, слегка покраснел.

— Я имею в виду то, что он не в университете. Он временно исключен. Мы предпочитаем, пока нас не спросят, об этом не говорить.

— Исключен? — повторил Феликс.

— Администрация Гарварда предложила ему на шесть месяцев покинуть университет. Его репетирует сейчас мистер Брэнд. Мы думаем, мистер Брэнд ему поможет; во всяком случае, мы очень на это уповаем.

— А что он там в университете натворил? — спросил Феликс. — Оказался слишком большим любителем удовольствий? Можно быть спокойным, этому его мистер Брэнд не научит!

— Он оказался слишком большим любителем того, чего любить не должен. Как видно, это считается удовольствием.

— Можно ли сомневаться, дорогой дядя, что это удовольствие? Как во Франции говорят, c'est de son âge,^[40] заявил Феликс с обычным своим беззаботным смехом.

— Я бы сказал, скорее это порок людей преклонного возраста, разочарованной старости.

Феликс, подняв брови, смотрел на своего дядю.

— О чем вы толкуете? — спросил он, улыбаясь.

— О том, в каком положении был застигнут Клиффорд.

— Он был застигнут, его поймали с поличным?

— Не поймать его нельзя было, он не держался на ногах, не мог сделать и шагу.

— Вот оно что! — сказал Феликс. — Он выпивает! Так я отчасти и заподозрил в первый же день на основании кое-каких наблюдений. Разделяю ваше мнение полностью. Это свидетельствует о грубости вкусов. Джентльмену такой порок не к лицу. Клиффорд должен отстать от этой привычки.

— Мы возлагаем большие надежды на благотворное влияние мистера Брэнда. Он уже говорил с ним об этом, ну и затем, сам он капли в рот не берет.

— Я поговорю с Клиффордом, непременно с ним поговорю! — заявил бодрым тоном Феликс.

— И что же вы ему скажете? — спросил его с некоторой опаской дядя.

Феликс несколько секунд молчал.

— Вы думаете женить Клиффорда на его кузине? — спросил он наконец.

— Женить Клиффорда? — переспросил мистер Уэнтуорт. — Не думаю, что кузина его пожелает выйти за него замуж.

— Разве у вас нет на этот счет договоренности с миссис Эктон?

Мистер Уэнтуорт смотрел на Феликса в совершенном недоумении.

— Мы никогда с ней на подобные темы не говорили.

— Мне кажется, сейчас самое время. Лиззи Эктон необыкновенно хорошенькая, и если Клиффорд внушает вам опасения…

— Они не помолвлены, — сказал мистер Уэнтуорт. — Насколько мне известно, они не помолвлены.

— Par exemple! — воскликнул Феликс. — Тайная помолвка? Клиффорд на это неспособен. Повторяю, он милейший юноша. Значит, Лиззи Эктон не станет ревновать его к другой женщине?

— Полагаю, ни в коем случае, — сказал старый джентльмен, смутно ощущая, что ревность — порок еще более низменный, чем любовь к спиртному.

— Тогда было бы всего лучше, если бы у Клиффорда появился интерес к какой-нибудь умной и очаровательной женщине. — В порыве доброжелательной откровенности Феликс отложил кисть и, опираясь локтями о колени, внимательно смотрел на своего дядю. — Видите ли, я придаю огромное значение женскому влиянию. Близость с женщинами помогает мужчине стать джентльменом. Спору нет, у Клиффорда есть сестры — и притом очаровательные, но здесь должны быть затронуты иные чувства, не братские. Конечно, у него есть Лиззи Эктон, но, вероятно, она слишком еще юна.