Европеец - [70]

В течение нескольких столетий сия прекрасная страна подчинена была колониальной системе. Может быть, в Бразилии система сия никогда не была столь жестокою, как в Испанской Америке. Тем не менее справедливо то, что строгая запретильная система постоянно препятствовала бразильцам пользоваться дарами благодетельной их природы. Бразилия была заперта для иностранцев и истощалась для обогащения лисабонских торговцев (негоциантов). Обитатели ее имели под ногами железные рудники и, под опасением вечной ссылки на губительные для здоровья берега Анголы, были обязаны выписывать для себя из Португалии земледельческие орудия; они обладали богатыми солончаками и вынуждены были покупать у европейских компаний необходимое для них количество соли. Только на берегах Тага могли они судиться между собою; а дети их нигде не имели возможности приобретать познания медицинские и юридические, кроме коимбрского университета.

Колониальная система не только погружала в бедность Бразилию; этого мало: ненавистною целью оной было — разрушить единство сей страны. Рассевая семена раздора в бразильских провинциях, метрополия надеялась тем долговременнее сохранить превосходство своих сил, необходимых для тиранского над ними обладания. Каждое капитанство имело особенного своего сатрапа; в каждом была своя особенная армия и собственная казна. Сообщение между ними было затруднено; часто даже одно не знало о существовании другого.

Когда Иоанн VI[2], изгнанный из Португалии французами, нашел для себя убежище в Бразилии, колониальная система оной необходимо долженствовала в некоторых частях измениться. Правительство учредило тогда в Рио-де-Жанейро судебные места, решающие окончательно; отворило Бразилию иностранцам, а жителям ее позволено было пользоваться всеми богатствами, щедро дарованными отчизне их природою. Но здесь оно и положило преграду своим подвигам и после сих усилий погрузилось в сон. Португальское правительство не заботилось о том, чтобы дать некоторое единство новому Бразильскому королевству, существование коего им было провозглашено. Оно весьма неблагоразумно допустило продолжение прежнего разногласия в провинциях, и Иоанн VI, в Рио-де-Жанейро, был повелителем множества различных маленьких государств. Была земля, которую называли Бразилией), но бразильцев не было.

Иоанн VI не имел самых простых понятий об искусстве управлять людьми. У него был старший брат, в пользу коего истощены были все заботы тщательного воспитания, в то время как он, младший сын, по-видимому, не предназначенный царствовать, осужден был на глубочайшее невежество. Он был от природы добр, не умел никогда ни в чем отказывать, был почтительным и нежным сыном. Как человек частный он бы отличен был от других по некоторым, достойным хвалы, качествам; но король Иоанн VI стал в ряд людей совершенно ничтожных.

Министры, управлявшие его именем, были люди не без дарований, но ни один из них не знал Бразилии, сколько было нужно знать оную, чтобы заживить раны, нанесенные сей стране колониальною системою; чтобы соединить в целое разделенные части и дать им средоточение, полное деятельности и жизни. Дон Родриго, Граф Линьярский[3], имел возвышенные идеи, но хотел все предпринять, все совершить разом: в стране, в которой все было препятствием, он не находил нигде препятствия. Он не соразмерил высоты своих идей с недостатком в средствах. И обманываемый окружавшими его шарлатанами, еще более обольщаемый собственным своим пылким воображением, он почитал уже совершенными гигантские намерения, кои едва в несколько столетий могут быть приведены в исполнение. Последовавшие за ним министры были люди старые и немощные. Они всегда видели в Бразильской империи Европу и оставили Бразилию в таком же состоянии, в каком была она до них. Антонио де Вилланова э Португал[4], последний министр Иоанна VI как государя самодержавного, был человек добродетельный и имел даже некоторое сведение в земледелии, в политической экономии; но идеи его, запоздалые и мелочные, были в разногласии с веком и с новыми нуждами Португальской монархии. Освобождение Бразилии, уже несколько лет совершившееся, казалось ему мечтою несбыточною. Он был правдив — и окружен плутами и корыстолюбцами; желал добра и делал только зло. Томас Антонио не умел ни предвидеть, ни остановить революции. Он попустил ей овладеть, с быстротою молнии, всеми провинциями Бразилии.

В сие время жители сей страны почитали себя обязанными писать к особе государя, дарованного им провидением, чувство уважения, смешанное с каким-то идолопоклонством. Иоанн VI в особенности заслужил любовь своих подданных природною своею добротою, своею приветливостью, столь противоположною оскорбительной гордости бывших до него областных правителей, и своим даже слишком кротким обхождением, не чуждым сплетничества. Он мог бы спасти прекраснейшую часть Португальской монархии, если бы предал метрополию на произвол судьбы и остался посреди приверженных к нему бразильцев; если бы уничтожил в Бразилии последние остатки колониальной системы и образовал бы наконец Бразильскую империю. Но, чтобы совершить все сие, непросвещенному, впрочем, доброму сыну короля Дон-Иосифа недоставало энергии и познания о людях и вещах. Он сделался жертвою преступного пронырства.