Эвропатология личности и творчества Льва Толстого - [24]

-- Помню, с Гротом шел по Пречистенке, шатался. Пошатнулся, прислонился к стене и постоял. Теперь уже 4 дня шатало меня, только не сильно.

Под вечер пульс был слабый -- 76, перебоев не было. Утром не выходил".

Из этого отрывка видно, что припадки такого головокружения, во время которых он падал, теряя равновесие, бывали и раньше, и что описываемое падение с ведром -- не случайное падение, что также явствует из описания того состояния, которое последовало после припадка.

Точно также Лев Николаевич Толстой был подвержен обморокам.

Как пример, иллюстрирующий эти обмороки, приводим следующий отрывок от 4 августа (дневника Гольденвейзера на стр. 203):

"... Софья Андреевна стала читать Л. Н. в столовой все ту же страничку из дневника со своими комментариями*. Среди чтения Л. Н. встал и прямой, быстрой походкой, заложив руки за ремешок и со словами: "Какая гадость, какая грязь" прошел через площадку в маленькую дверь к себе. Софья Андреевна за ним. Л, Н. запер дверь на ключ. Она бросилась с другой стороны, но он и ту дверь -- на ключ. Она бросилась с другой стороны, но он и ту дверь успел запереть. Она прошла на балкон и через сетчатую дверь стала говорить ему: -"Прости меня, Левочка, я сумасшедшая". Л. Н. ни слова не ответил, а, немного погодя, страшно бледный, прибежал к Александре Львовне и упал в кресло (разрядка наша). Александра Львовна взяла его пульс -- больше ста и сильные перебои".

________________

* Речь идет о том месте дневника Л. Н., где он будто, по утверждению Софьи Андреевны, упоминает о своей физической связи с Чертковым/ что вызывало v Л. Н. всегда негодование.

В мемуарной литературе о Толстом описаний или упоминаний о таких обмороках мы имеем достаточное количество.

10. Судорожные припадки у Льва Толстого

О судорожных припадках у Льва Толстого мы можем судить по тем литературным документам, в которых есть описание припадка (ниже мы приводим такое описание) иди же в которых есть прямое упоминание о них тех лиц, которые были невольными свидетелями этих припадков как со стороны родных, так и посторонних. Кроме того, об этих припадках можно судить со слов самого Толстого в некоторых его произведениях. Однако, если ставить себе задачей проследить эти припадки в хронологическом порядке -- вещь почти невозможная, ибо не все эти припадки отмечались в литературных воспоминаниях; можно сказать, наоборот, они умышленно замалчивались и только немногие из них отмечались при тех или иных обстоятельствах. И вот по ним мы можем судить: во-первых, о их существовании вообще, и, во-вторых, отметить приблизительное хронологическое развитие этих припадков.

Первые приступы судорожного характера несомненно были в детские или отроческие годы (см. 1-ю главу: о времени появления судорожных припадков).

Затем в период половой зрелости и молодости, по-видимому, припадков не было. По крайней мере, нигде нет указаний и намеков на это в литературно-мемуарных источниках за время пребывания на Кавказе, а затем в фронтовой обстановке в Севастопольской кампании также нет данных для этого, ибо тогда бы он не мог служить на военной службе.

Впрочем, то обстоятельство, что он обрывает внезапно свою военную службу и выходит вскоре в отставку, наводит невольно на мысль: не является ли появление припадков причиной такого внезапного ухода с военной службы? Но на это у нас доказательств нет. Это только предположение. Одно несомненно, что в это время он был чрезвычайно возбужден и возбужденный же приехал в Петербург.

1-й судорожный припадок, который мы имеем, дает уже полное основание предположить, что он был у взрослого, это во время смерти его брата в 1860 году. На это имеется у нас ряд оснований. Во-первых, в своих "Записках сумасшедшего" (см. выше) его указание: "что до 35 лет у него ничего не было". Кроме того, в целом ряде упоминаний в своих литературных работах, он всегда свои экстраординарные переживания, почему-то особенно всегда связывает с этим моментом смерти брата, как с каким то переломным моментом в его жизни. Так например, выше при описании сумеречных переживаний во время родов Кити, он прямо говорит, что это состояние было такое же, как при смерти брата:... "он знал и чувствовал только то, что то, что совершилось, было подобно тому, что совершалось год тому назад в гостинице губернского города на одре смерти брата Николая. Но то было горе -- это была радость. Но и то горе и эта радость одинаково были вне всех обычных условий жизни"... т. е. переживались им в сумеречном состоянии. А как кончилось это состояние? Толстой сам говорит там же: "И вдруг из того таинственного и ужасного, не здешнего мира, в котором он жил эти двадцать два часа (т. е. после 22 часов сумеречного состояния), Левин мгновенно почувствовал, себя перенесенным в прежний обычный мир (т. е. в мир реального сознания), но сияющий теперь таким новым светом счастья (т. е. впавши в экстаз возбуждения после сумеречного состояния), что он не перенес его. Натянутые струны все сорвались. Рыдания и слезы радости, которые он никак не предвидел, с такой силой поднялись в нем, колебля все его тело, что долго мешали ему говорить"... т. е, просто с ним случился судорожный припадок. Сопоставляя все это, мы можем заключить, что во время смерти брата с ним был судорожный припадок после такого же сумеречного состояния, как было при родах его жены. Указание на это (хотя неполное) имеется на стр. 377, XVIII главы "Анны Карениной", где он, описывая сцену смерти брата, говорит: "Левин затрясся от рыданий и не в силах ничего выговорить, вышел из комнаты".