Европа в средние века - [40]

«Сага о Снорри Годы», ок. 1230 г.

«Всякий обладающий ложной свободой ищет лишь собственный образ.»

«Желание быть освобожденным от любого справедливого бремени ведет к самой опасной свободе из всех возможных.»

«Людей разумных намного больше, чем людей простых.»

Генрих Сузо (1295 — 1366).

СОПРОТИВЛЕНИЕ НАРОДОВ

Готикой мы называем некоторую организацию архитектурного пространства, определенную манеру очертить силуэт церкви, расположить скульптурный персонаж, придать определенное выражение взгляду, улыбке. Современники называли эту манеру рисования, строительства, скульптуры попросту французской. И они были правы. Поскольку они имели в виду не нынешнюю Францию, а лишь небольшую область, древнюю страну франков, страну Хлодвига, местность вокруг Парижа. Из этого очага в XII и XIII веке исходило все: власть, богатство, наука. «Французское искусство» имело предрасположенность к завоеванию других провинций. Однако не все они были завоеваны. Его распространению в ряде случаев противостояло стойкое сопротивление. Оно было вызвано политическими причинами: соперничающие с королем Франции монархи стремились подчеркнуть свое отличие от него своей приверженностью к другим эстетическим формам. Сказывалось и различие культурных субстратов: в каждой области сохранялась присущая ей манера чувствовать, мыслить, верить, воздвигавшая более или менее прочные преграды вторжению готического искусства.

Наиболее решительное ее неприятие, наиболее явственное стремление к самостоятельности проявлялось, естественно, на периферии, особенно той, что обладала высокоразвитой цивилизацией — на Юге, в самой южной части Европы. Нигде они не были так сильны, как в Сицилии. Возьмем церковь, возвышающуюся над Палермским заливом. У нее латинское название — Monreale, Королевская гора, Royaumont. Здесь действительно проходили церемонии коронации королей. Эти короли говорили по латыни, и именно на этом языке священники возносили им здесь хвалу. В XII веке государство, столицей которого был Палермо, входило в культурное сообщество, к которому также принадлежали Английское, Германское и Французское королевства. Однако это государство по своему происхождению и по своей глубокой природе отличалось существенными особенностями. Оно было результатом аннексии, самым замечательным завоеванием западного рыцарства, подлинной его экспансией, так как Сицилия, Калабрия, Кампания и Апулия прежде не принадлежали к латинскому миру. Они входили в Великую Грецию и оставались греческими даже будучи в составе Римской Империи. Мусульманское вторжение частично затронуло эти провинции и наложило на глубокий субстрат эллинистической культуры новый слой, на этот раз культуры арабской. Наконец, в XI веке страну захватили полчища, пришедшие из Нормандии. Их вожди сумели сохранить существовавшие в стране весьма прочные политические структуры, налоговую систему и все прерогативы деспотов, которых они сменили. В их грубые руки перешел этот узел морских путей, живущий в довольстве и открытый сразу трем мирам, сосуществовавшим в Средиземноморье: греческому, мусульманскому и латинскому. В царствование королей Сицилии народы этих провинций продолжали жить привычной жизнью: в согласии с их верованиями и традициями. Монархи принимали при своем дворе трубадуров, однако их придворные говорили по-гречески, по арабски, по-древнееврейски. В большей степени, чем Венеция и даже Антиохия, государи которых были, впрочем, выходцами из Сицилии, Палермо, являвшийся столицей, открытой на все стороны моря, был действительно завоеванной частицей Востока.

Это была колония христиан латинской веры: построенная королями-нормандцами для литургических служб, отправляемых священниками, которые также были нормандцами, церковь Monreale была памятником колониального искусства. Ее формы были чужеземными, привнесенными извне. Они подверглись изменениям, как это случилось много позже в Мексике или Перу с барочной архитектурой церквей, под влиянием местного духа, навыков местных мастеров, местных вкусов. Галерея Monreale примыкает к собору, как в Везон-Ла-Ромен. В плане она имеет форму квадрата, так же, как галерея в Муассак. Она устроена так же, как галерея монастыря Сен-Бертран-де-Комменж, поскольку назначение этого внутреннего дворика, служившего для неторопливых, наполненных размышлениями прогулок, было тем же. В углу двора, так же, как в Ле-Тороне, фонтан, служивший для омовений. Таков был план, таковы были формы и пропорции, принятые во всем латинском христианском мире и рассчитанные для телесных и духовных надобностей братства каноников или монахов бенедиктинцев. Между тем игра света здесь столь же причудлива, как и в садах Гренады, а вода струится с той же безмятежностью, как в медресе где-нибудь в Фесе, и причиной тому не только южный климат и яркое солнце, но и тот факт, что колонизаторы — король и служившие ему клирики — не тесали и не укладывали эти камни своими руками. Это делали местные мастера. Они, конечно, следовали общему архитектурному плану. Но они вкладывали в эту работу собственное мастерство, будучи уверены в том, что их виртуозное искусство, их чувство материала и цвета понравится этим рыцарям и монахам, неотвратимо превращавшимся в сицилийцев. По этой причине восточная часть церкви Monreale, построенной по тому же образцу, что и многие бургундские и провансальские церкви, был украшен скромной драпировкой, подобной кружеву или шелковым восточным одеждам в которые облачались нормандские государи для придворных церемоний. Такого простого покрывала было достаточно для того, чтобы изменить внешность человека. Подобным же образом изменился вид галереи: было видно, что колонны служили лишь для услаждения взора; действительно, они не выполняли никакой полезной функции — свод на них не опирался, они поддерживали лишь легкую конструкцию, что и обусловливало их практическую бесполезность. Их украшения — цветные инкрустации или резьба — напоминают шкатулки для благовоний, подносы из слоновой кости, шахматные столики — предметы светских развлечений, изготовлявшихся византийскими и мусульманскими ремесленниками для праздной знати. На стволах колонн переплелись абстрактные декоративные мотивы и стилизованные фигуры животных, как на персидских тканях, привозимых из Трапезунда или Александрии. Растительный орнамент капителей восходит к классической традиции, которая в восточной части Римской империи была, однако, подвержена влиянию стремления к утонченности, тяги к наслаждениям и бесчисленных соблазнов Азии. Чужеземная основа, принесенная колонистами, исчезала, таким образом, под этой магией декора и в конце концов, оказавшись пленницей своего яркого наряда, полностью к нему адаптировалась. Казалось уже, что она и родилась на этой пленительной земле.