Европа и расовая социальная революция - [4]
Коммерческий буржуазно-городской интерес, интерес космополитический, боровшийся за ослабление государственной власти, был загнан в переживших буржуазную революцию 1848 года государствах в подчинённое положение. Он был поставлен под безусловный контроль народной феодально-бюрократической государственной власти, подчинён задаче ускоренного развития промышленного капитализма, создания государственной властью мощных промышленно-производительных сил империй. В России же подобное изменение основ феодальных государственных отношений произошло на семь десятилетий позже, только после подавления большевиками буржуазной революции 1917 года. Большевики осуществили антибуржуазную контрреволюцию и в то же время великую социальную, социалистическую революцию, повернули страну на путь становления народного социал-феодального государственного капитализма и ускоренной индустриализации, как единственного условия сохранения Российской империи в новых исторических обстоятельствах.
Таким образом, со второй половины девятнадцатого столетия в центрально-европейских государствах и в Италии, в которых сохранялись и даже значительно укрепились традиционно влиятельные пережитки феодально-бюрократического централизма управления, производительные силы, промышленное капиталистическое развитие так или иначе поощрялось и направлялось интересами верховной дворянской власти. Государственная дворянская бюрократия в этих государствах всячески поддерживала становление крупных индустриальных капиталов в своих собственных политических целях, мало считаясь с рыночными законами спроса и предложения, со спекулятивно-посредническими интересами коммерсантов и их политическими требованиями к либерализации политических отношений и к ослаблению надзора государственной власти над рыночным товарно-денежным обменом.
Государственный промышленный капитализм, направляемый феодально-бюрократической системой власти в условиях господства не политических народных общественных отношений, оказывался очень действенным для быстрого индустриального развития только при массовом раскрестьянивании, за счёт массовой пролетаризации вытесняемых с земли крестьян. Такой капитализм был экстенсивным, потребляющим большие ресурсы, развивался за счёт очень низкой оплаты труда малоквалифицированных наёмных рабочих и служащих. Нещадная эксплуатация пролетариата поддерживалась государственной властью ради ускоренной индустриализации и была следствием того обстоятельства, что массовое политическое сознание и городское общественное самоуправление, даже при наличии подконтрольных бюрократической власти парламентов, оказывались страшно слабыми, неразвитыми. Однако коренное переустройство основ экономической жизни в Прусской германской империи, в Австро-венгерской империи и в Савойской итальянской империи становилось возможным постольку, поскольку сильной централизованной государственной властью повышался общий уровень образования и культуры населения, воспитывалась и школилась высокая организованность наёмной рабочей силы. Феодально-бюрократическая государственная власть невольно способствовала росту грамотности наёмных рабочих и служащих, а как следствие, появлению их собственных политических партий с большим числом членов и активистов. Эти партии стали постепенно преобразовывать разрозненный пролетариат в поворачивающийся к политической борьбе за отстаивание своих собственных интересов многочисленный рабочий класс.
По мере ускоренного наращивания индустриального производства в условиях ограниченных феодально-бюрократической властью рыночных свобод для товарно-денежного обмена вызревали кризисы индустриального перепроизводства, а с ними и настоятельная потребность прорыва к новым рынкам сбыта товарной продукции. Прорыв к новым рынкам сбыта можно было осуществлять двумя путями. Во-первых, традиционной военной или дипломатической колониальной экспансией, что неизбежно должно было привести к крупной общеевропейской войне за перераспределение колоний, поскольку они по всему миру были уже захвачены и поделены первыми буржуазно-капиталистическими державами, то есть Голландией, Великобританией и Францией. К такой войне готовились, но никто не решался на неё полтора десятилетия. Во-вторых, интеграционным сближением одних европейских государств с другими и юридическим закреплением прав свободной конкуренции любых товаропроизводителей в странах, которые создавали бы единое рыночное пространство. Этот второй путь предлагали коммерсанты и либералы, и по нему нельзя было продвигаться без подчинения государственной власти либеральным политическим силам и влиянию владельцев крупных банковских и торгово-посреднических коммерческих капиталов. Однако по нему готовы были двигаться только три буржуазно-капиталистические державы Европы, в которых господствовали интересы семейной и частной собственности, а потому было сильным воздействие на настроения правящих кругов со стороны выразителей коммерческого интереса и носителей идей либерализма. В этих буржуазно-капиталистических державах, которые захватили и подмяли под себя мировую морскую торговлю в интересах владельцев крупных коммерческих капиталов, скопились огромные частные состояния, возникли олигархические центры власти с мировыми интересами и представления о мировом правительстве. Собственники огромных денежных капиталов через денежные займы феодальным странам приобретали средства жёсткого политического давления на отставшие в капиталистическом развитии государства, настойчиво требуя уничтожения политических ограничений для своих операций. Это порождало сильнейшие противоречия в европейских межгосударственных отношениях, потому что было очевидно выгодным одним и решительно невыгодным другим.
