Европа и ислам: история непонимания - [59]

А за несколько дней до этого, 3 октября, скончался византийский император Иоанн VIII. По распоряжению султана, который считал, что Византия полностью находится в его руках, корона империи перешла к Константину, деспоту Мистры: предполагалось, что сражение под Варной четыре года назад научило его послушанию. С другой стороны, не исключено, что Мурад считал его все еще довольно опасным противником и предпочел держать в Константинополе (который теперь скорее напоминал золотую клетку, со всех сторон окруженную турками), нежели видеть на свободе в Греции. Оставалось укротить только Скандербега, засевшего в мощной крепости Круя, окруженной крутыми горами. В апреле 1450 года султан сделал попытку овладеть этой неприступной твердыней, но после пяти месяцев безрезультатной осады вынужден был отступить.

Героическая защита крепости Скандербегом вызвала новый прилив энтузиазма среди европейских поборников крестовых походов. Папа, герцог Бургундский, неаполитанский король, венгерский регент оказали Скандербегу поддержку провиантом и денежными средствами. И в тот же самый год два крупных церковных авторитета — Николай Кузанский и Дионисий Картезианец — пустились в долгое путешествие по Священной римской империи: одной из основных целей его была проповедь крестового похода. Речи Дионисия особенно впечатлили Филиппа Доброго, герцога Бургундского, который и без того склонялся к военным действиям против мусульман. В то же время другой сторонник войны с турками, папский нунций в Германии Эней Сильвий Пикколомини, в письме Николаю V из городка Винер-Нёйштадт от 25 ноября 1448 года предупреждал Папу, что отсутствие согласия среди христианских правителей и их эгоизм облегчают султану новые завоевания.

В 1451 году Мурад II скончался; ему наследовал молодой Мехмед II, двухлетнее правление которого несколькими годами ранее выглядело довольно бледно. Политический кризис, начавшийся в Турции после смерти Мурада II, и жалкая репутация его наследника снова вызвали эйфорию среди христиан. Гуманист Франческо Филельфо, который провел много лет при дворе византийского императора Иоанна, был женат на дочери византийского ученого Хризолора и поэтому считал себя знатоком Востока, направил французскому королю Карлу VII послание, убеждая его возглавить новый поход против турок. По словам Филельфо, новый султан не блистал энергией и был полностью лишен политических и военных способностей. Анатолийская кампания должна была стать чем-то вроде военной прогулки.

По правде говоря, это письмо, выдержанное в подобострастном тоне, содержало столь ошибочные умозаключения, что невольно напрашивается вопрос: не сознавал ли их ошибочности сам автор? Но скорее всего, его призыв лишь отражал весьма распространенные в то время на Западе суждения, поверхностные и предвзятые, которые Филельфо повторял отчасти по причине действительной неосведомленности об истинном положении вещей, а отчасти для собственного успокоения. Он преуменьшал опасности, трудности, неизбежные расходы и одновременно превозносил, весьма переоценивая ее, византийскую мощь, которой давно уже не существовало. Что же до нового султана, то Филельфо и здесь не сказал ничего оригинального, а лишь повторил расхожее мнение о его бездарности.

Не стоит принимать слишком серьезно речи Филельфо, рассчитанные на его августейшего собеседника, тем более, что король Франции на тот момент был занят совсем другим — окончательным освобождением французских земель из-под власти англичан. Однако подобные документы показывают, что тема крестовых походов по-прежнему поднималась очень часто, но уже в чисто риторическом ключе.

Нельзя было ожидать многого, по крайней мере на тот момент, и от Николая V, потрясенного двумя поражениями христиан — под Варной и на Косовом поле, — и постоянно колеблющегося между своим долгом понтифика и ограниченностью своих реальных возможностей для организации общехристианской кампании. Условием ее было согласие между самими европейцами и наличие крупных денежных сумм. Возможно, не желая обнаруживать свои сомнения, Папа скрыл их за старым утверждением, выдвинутым еще на Флорентийским соборе: крестовый поход невозможен до тех пор, пока не будет преодолен раскол между латинской и греческой церквями. В противном случае он послужит лишь укреплению власти императора-схизматика. Шантажистская суть этого коварного заявления только наносила вред делу, за которое якобы ратовал Папа, — и в Константинополе росло число тех, кто открыто заявлял, что османский тюрбан предпочтительней папской тиары. Однако некоторые шаги Папа все же предпринял: например, стал выдавать особые индульгенции за защиту средиземноморских островов от турок. Подобный документ, изданный в 1451 году и предназначенный любому, кто сражается за Кипр, возможно, стал первой в истории печатной индульгенцией (она была отпечатана в Майнце в 1454 году). Со своей стороны, византийский император настойчиво просил о помощи. Один из его послов, Андроник Вриенний Лeонтарис, посетил сначала Венецию, а затем Рим, ведя переговоры об объединении церквей при условии оказания Западом немедленной помощи византийцам.