Еврейский синдром-2,5 - [15]

А это ошибка, так же, как ошибочно верить, что правда восторжествует среди людей просто потому, что она - правда. Это ложное толкование христианской этики есть корень “нравственного разоружения”…».

Отсюда, по мнению Каткова и «общественные беды» Российской Империи.

Но такой упрёк в «разоружении» можно сделать многим святым и даже самому Христу. Вряд ли это уместно, поскольку победное значение святости действует на духовном, а не на политическом уровне, но очевидным оно становится не сразу.

Возможно, на этом - духовном - уровне для православного славянства было бы гораздо хуже не иметь такого Государя… Поэтому для его оценки возьмём иную точку отсчёта.

Нужно учитывать, что в тот момент мир находился в вопиющем противоречии с такого рода честной политикой.

(Вспомним инициативу Николая II по созыву в 1899 году первой в истории конференции по разоружению в Гааге - она, конечно, была обречена на неуспех из-за назревшей уже схватки за глобальный контроль.)

Таким образом, в лице своего искреннего монарха Россия оказалась «белым пятном» на карте мира. Поэтому в него летела всевозможная грязь клеветы (достаточно просмотреть «либеральную» печать того времени).

Именно в этой искренности можно усмотреть роковую неизбежность торжества антихристианских сил, осаждающих Царство Православия: честные политические шаги православного Царя, продиктованные его христианской совестью, вели к ускорению Катастрофы.

Так, в отличие от современных правителей-временщиков, он не мог бросить на произвол судьбы православную славянскую Сербию и этим дал возможность «закулисным силам» втянуть себя в Первую мировую войну.

Уже в ходе войны, оказавшейся губительной для России, именно святым чувством долга была продиктована жертвенная верность Царя «союзникам», на самом деле предавшим его.

Вопреки традиционному взгляду на историю, главными в этой войне были отнюдь не обычные политические интересы участников, а глобальная идеологическая цель «союзников» России по Антанте, в политические и финансовые круги которых уже глубоко проникла масонская червоточина.

Они делали всё, чтобы привести к столкновению и взаимному крушению главные европейские монархии - Российскую, Германскую и Австро-Венгерскую - для утверждения либерально-демократической идеологии.

Поэтому столь охотно Англия и Франция изменив своему союзническому долгу, ещё до отречения Государя, поддержали февральскую революцию и 1 марта официально через своих послов заявили, что «вступают в деловые сношения с Временным Исполнительным Комитетом Гос. Думы, выразителем истинной воли народа и единственным законным временным правительством России»

[20].

В то же время британский премьер-министр Ллойд Джордж, выступая в английском парламенте, «с чувством живейшей радости» приветствовал свержение русского Царя:

«Британское правительство уверено, что эти события начинают собою новую эпоху в истории мира, являясь первой победой принципов из-за которых нами была начата война»; «громкие возгласы одобрения раздались со всех мест»

[21].

Вернусь к тому, что непреклонное упорство Николая II в еврейском вопросе, восстановившее против Российской Империи мировое еврейство, объясняется не столько стремлением ограничить нараставшее еврейское влияние в общественной и экономической жизни государства, сколько невозможностью признать достойной равноправия религию, попирающую основы христианства.

Государь нравственно не мог принять и той масонской «февральской» системы ценностей, которую его стране ультимативно навязывала «закулисная» власть. Царь воспринимал любой компромисс с нею, как измену своему долгу и христианскому призванию.

Поэтому отречение ему представлялось неизбежным в ситуации, когда «кругом трусость и измена и обман», - таковы были последние слова в царском дневнике, написанные в ночь отречения.

Образец духовного величия Государя в момент отречения - его последнее обращение к армии (оно было скрыто Временным правительством), продиктованное стремлением избежать гражданской войны, которая бы ослабила страну перед внешним врагом.

И те, кто до сих пор упрекает Николая II в «безволии», не осознают мистического уровня мировой катастрофы, остановить которую он был не в силах. Его отречение стало победным результатом глобальной атаки на православную монархию всемирной еврейской мощи.

Государь явно чувствовал, что военно-политическими мерами спасти Отчизну уже невозможно, что необходим духовный подвиг и он совершил его, положившись на волю Божию.

В те безумные дни Российской Смуты его смиренный отказ бороться за власть и за жизнь был в чём-то подобен отказу Христа перед распятием бороться за Свою жизнь.

Сын Божий смиренно предал себя в руки палачей ради спасения рода человеческого: он молча стоял перед Пилатом и беснующейся фанатичной толпой.

Так же на свою Голгофу молча взошёл и Помазанник Божий - Государь Николай II, человек высочайшего христианского духа интуитивно чувствуя, что иного пути для спасения Православной Родины уже нет.

Государь всегда помнил о своём рождении в день Иова Многострадального, воспринимая это, как некий знак свыше.