Еврейский мир - [31]

Приверженность справедливости — главный мотив пророка. Но с точки зрения истории иудаизма самый важный вклад Амоса — это запись пророчеств, их письменная фиксация. Вероятно, пророк хотел иметь гарантии, что его послание не умрет с ним. В этом он преуспел. Мы не знаем, насколько повлияли слова Амоса на его современников. Но евреи продолжают читать его, испытывая влияние его слов вот уже около 2800 лет после смерти Амоса.

Важен и другой вопрос. Были ли древние евреи столь отвратительным народом, каким кажутся из писаний Амоса и других пророков? Исраэль Зангвиль однажды лишь отчасти в шутку заметил, что пророки были одними из первых в мире антисемитов. Действительно, средневековые христианские теологи часто цитируют пророков для доказательства изначально греховного характера евреев.

Но думать так наивно: это все равно, как если бы ученый будущего писал историю 1960-х гг., основываясь исключительно на панегириках «Правды» в адрес коммунизма и разоблачениях коррупции в США на страницах «Нью-Йорк таймс», и пришел бы к выводу, что СССР был куда более благополучной страной, чем Америка.

Мы немало знаем и о соседях евреев. Хотя они не оставили образцов моральной самокритики, сопоставляемых с посланиями пророков, известно, что их грехи — включая массовые убийства, угон в плен других народов, вспарывание животов беременным женщинам (см. Амос.1–2), были куда серьезнее, чем то, что Амос писал о евреях. Израиль в конечном счете бичевался пророками не потому, что был хуже, но потому, что от него ждали действий на основе более высоких моральных норм (3:2).

Грехи древних израильтян были серьезными. Но одно можно сказать в их пользу: израильтяне канонизировали своих критиков, собрали их писания (которые другие народы сожгли бы) и превратили в священные книги, подлежащие изучению будущих поколений.

Этого не сделал ни один другой народ, ни одна религия. Новый Завет и Коран не содержат пространных обличений дурного поведения первых христиан или мусульман. Напрашивается вывод, что или первые христиане и мусульмане были слишком праведными, или у них просто не было традиции самокритики.

Глава 54 Иона и кит

О пророке Ионе всем известно лишь одно — он был проглочен китом. Но и это неправда. Единственная подробность, сообщенная Библией о существе, проглотившем Иону, — то, что это была «большая рыба».

Сомнительная честь провести три дня в брюхе рыбы — это одна из двух необычных деталей рассказа об Ионе. Он вдобавок единственный пророк, отвергший веление Б-га. Правда, Моше и Ирмеягу упрашивали Б-га освободить их от пророческой миссии, но Иона пошел дальше. Когда Б-г посылает его в нееврейский город Нинвэ (столицу Ассирии), чтобы предупредить жителей о грозящем городу разрушении, Иона немедленно садится на корабль и направляется в противоположную сторону.

Почему он так поступил, мы узнаем лишь из последней главы. Иона ненавидит Нинвэ, ведь Ассирия — это страна, которая уничтожила десять колен Израильских в 722 г. до н. э. Он хочет, чтобы город был наказан, хотя Б-г и предоставил Нинвэ возможность раскаяться.

Однако бежать от Б-га невозможно. Б-г насылает внезапный сильный шторм, столь неожиданный, что матросы-язычники на судне с Йоной решают, что один из их богов послал шторм в качестве наказания. Пока матросы молят их о спасении, Иона спускается в трюм корабля и крепко засыпает — отстранившись от Б-га, Иона словно бы совсем отошел от жизни. Тем временем матросы бросают жребий, чтобы узнать, кто послужил причиной бури. Жребий многократно показывает Иону, матросы требуют от него объяснений. «Еврей я», — отвечает он и признается, что это Б-г вызвал шторм, а их единственная надежда на спасение — бросить его за борт. Матросы так и делают (хотя и неохотно), и море тотчас успокаивается.

Затем Иону проглатывает «большая рыба» и через три дня выплевывает его невредимым назад на сушу. Пророк направляется в Нинвэ и провозглашает: «Еще сорок дней — и Нинвэ опрокинется!» Тут происходит чудо, мало уступающее предыдущему: к словам Ионы прислушиваются. Сам царь «встал с престола своего, и снял с себя облачение свое, и покрылся вретишем, и сел на пепел», повелев, чтобы «отвратился каждый от злого пути и от насилия рук своих» (3:6–8). Происходит подлинное преображение народа, и когда «Б-г увидел дела их, что они отвратились от злого пути своего, и пожалел Б-г о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел» (3:10).

Сила раскаяния Нинвэ так впечатлила еврейских мудрецов, что они выбрали эту короткую книгу для чтения в синагоге в день Йом-Кипур, день раскаяния. Особенно здесь впечатляет тот факт, что единственный критерий для подлинного раскаяния — это критерий моральный. Мишна подчеркивает, что в книге Ионы «не говорится, что Б-г увидел, как они надели вретиша и постились (и поэтому им простил). Нет, Б-г увидел, что они сделали, как они отвращались от злых путей» (Мишна, трактат Таанит, 2:1). Если бы книга Ионы была частью Нового Завета или Корана, несомненным доказательством раскаяния было бы обращение ее жителей соответственно в христианство или ислам. Библия предъявляет к нееврейскому миру куда более скромные требования: чтобы люди всего лишь воздерживались от дурного поведения и делали добро.