Еврейский Бог в Париже - [13]
– Эсмеральда! – крикнул он моему отцу.- Жди нас, мы еще заглянем к тебе сегодня.
Он приводит меня в маленький ресторанчик на улице Розье. В зале много заполошенных людей. Все евреи. Это еврейский ресторанчик.
– Покушайте,- говорит Шинкиле.- Вам надо вкусно покушать. Здесь все свои.
Кто это – свои? Он подводит меня к полкам с разными кушаньями в казанках и блюдах, из которых надо набирать самим. Два полных человечка со скрещенными на груди руками наблюдают за нашими манипуляциями из-за стойки неодобрительно.
– Очень хорошие люди,- объясняет Шинкиле.- Они – братья. У меня здесь кредит, но я им не пользуюсь.
Одного из братьев позвали, он побежал в зал, другой остался.
– Флейш мит латкес,- популярно объясняет мне Шинкиле,- это вкусно, мы попробуем все, кислое, соленое, жаркое с балабушками обязательно и редьку со шкварками, ай, какая редька, какая редька,- вскрикивает он, низко наклонившись над блюдом и принюхиваясь.- Могу спорить, вы обожаете форшмак, все гои обожают форшмак, а вы, хоть и еврей, все равно гой, я накладываю форшмак, вот, и, конечно, фаршированную шейку, ваша мама умела фаршировать куриную шейку?
– Отец.
– Отец? Это редкость, чтобы отец умел что-то делать по готовке, а ваш умел делать шейку, о, у вас великий отец.
Да, у меня был великий отец, и он с утра нашпиговывал шейку мукой и жиром в день моего приезда домой и заскорузлыми очень мужскими пальцами пытался сшить ее, чтобы она не распалась, а потом перекусывал нитку, и кусочек нитки оставался на подбородке, пока я не подходил и не снимал его.
Здесь хорошо, но все же что-то не так. Легкое подташнивание мешает мне быть счастливым.
– Хватит, Шинкиле,- говорю я.- Куда столько?
А он все набирает, набирает.
– А сладкое? – шепчет он.- Как же без сладкого, тут такое сладкое, я вам рассказывал, яблочный струдель…
Но, не дождавшись, пока он подхватит ложкой янтарный кусок яблочного струделя, я едва успеваю поставить тарелку на место и выбегаю на воздух. Там, сделав несколько шагов за угол ресторанчика, я начинаю блевать с таким аппетитом, с каким
Шинкиле собирался есть.
Стайка хасидов на другой стороне улицы шумно осуждает мое поведение, потом, взмахнув полами лапсердаков, они устремляются ко мне, я готовлюсь защищаться, но тут успевает Шинкиле.
– Идите, идите! – кричит он хасидам.- Разволновались! Тоже мне святые! Представьте себе, человек болен, человек заболел, вы что, никогда не видели больного еврея? Тьфу на вас! Идите, сами жрите свою гусиную печенку.
При мысли о гусиной печенке мне становится еще хуже, но хасиды, пристыженные Шинкиле, ворча расходятся.
– А теперь объясните,- сказал Шинкиле.
– Это долгий разговор…
– А все-таки…
– Я не могу, понимаешь, Шинкиле, есть в Париже еврейское, я, кажется, нигде не могу его есть.
– Но это очень вкусно! Разве вы никогда этого не ели?
– Ел. Но всегда через силу.
– Почему?
– Долгий разговор.
– А все-таки…
Мы отходим еще дальше, садимся на край тротуара, и я рассказываю. /Баллада о гусиной печенке/
Еврей не может не ошибиться
Он ошибается самозабвенно
Как я ошибся на этих страницах
Как Бог ошибался, создавая Вселенную
Всеми несчастьями ты обязан еврейству
Нет
Всеми несчастьями ты обязан себе.
Когда он берет себе псевдоним
Чтобы казаться людям другим
Русским или эвенком
Жена говорит:
Здесь ты как Иванов поступил
А здесь как пархатый Френкель.
Всеми несчастьями ты обязан еврейству
Нет
Всеми несчастьями ты обязан себе.
Если живет не в сыром подвале
А в роскошном особняке
Собак не заводит, чтоб не покусали
Еврей доверяет только себе.
Книги написаны, сверстаны ноты
Он завершил титанический труд
Еще не остыло
Другие заботы снова еврея гнетут
Скушай, деточка, кусочек гусиной печенки, что тебе стоит, он мягкий, вкусненький, скушай, тебе не нравится?
Всеми несчастьями ты обязан еврейству
Нет
Всеми несчастьями ты обязан себе.
Он как всегда в исторической роли
Скоро раздастся команда – Пли
Но на лице его вместо боли
Страх, чтоб детей не нашли.
Не наклонились искать под диваном
В печке не стали искать
Всем громилам тупым и пьяным
Наших забот не понять
Всеми несчастьями ты обязан еврейству
Нет
Всеми несчастьями ты обязан себе.
И приглашая тебя покушать
Вкусненьким угостить
Евреи вовсю навостряют уши
Боятся подвох пропустить.
Вам не нравится?!
Что ты “спасибо” беднягам не скажешь
Не оценишь, не разберешь
После ухода хозяев обяжешь
Думать, чем был обед нехорош.
Вот, неблагодарные, до чего же неблагодарные, не приглашай их больше!
Вспомнит, что скоро опять в дорогу
В баночку все и к сердцу прижмет
Все для тебя, сегодня не трогай, завтра время придет.
Завтра так завтра
Оно не испортится
Если испортится
Кушать захочется
Все, что угодно съешь.
Ну, почему ты так плохо ешь, тебе невкусно?
Всеми несчастьями ты обязан еврейству
Нет
Всеми несчастьями ты обязан себе.
И показав своим предкам шиш
Мудрый еврей удирает в Париж
(Перевод мой.)
– Ну, и при чем тут гусиная печенка? – спрашивает Шинкиле.
– Шинкиле, знаешь что, Шинкиле, не морочь мне голову.
Я сидел в цирке, и меня тащили на арену, как когда-то моего отца. Отец умер через тридцать лет после того, как клоун вытащил его из первого ряда на арену. Какой был успех! Человек с солнечной прической. Сердце отца не выдержало тридцати лет успеха. Сколько выдержит мое?
Имя Александра Яковлевича Таирова (1885–1950) известно каждому, кто знаком с историей российского театрального искусства. Этот выдающийся режиссер отвергал как жизнеподобие реалистического театра, так и абстракцию театра условного, противопоставив им «синтетический театр», соединяющий в себе слово, музыку, танец, цирк. Свои идеи Таиров пытался воплотить в основанном им Камерном театре, воспевая красоту человека и силу его чувств в диапазоне от трагедии до буффонады. Творческий и личный союз Таирова с великой актрисой Алисой Коонен породил лучшие спектакли Камерного, но в их оценке не было единодушия — режиссера упрекали в эстетизме, западничестве, высокомерном отношении к зрителям.
Михаил Левитин – театральный режиссер, драматург, прозаик, художественный руководитель театра «Эрмитаж» – написал рассказ о Ваксе, белой плюшевой собачке, которая, хотя она и игрушка, умеет грустить, радоваться, плакать, удивляться, любить, смеяться, скучать, а иногда у нее даже бьется сердце. История Ваксы длинная и непростая, и она неотделима от истории детства Маши, дочки Михаила Левитина, которой удалось краешком глаза заглянуть в волшебный мир, из которого пришла Вакса. И в этом ей, конечно, помогли сказки выдумщика-папы про приключения любимой игрушки – про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла…
Михаил Левитин — театральный режиссер, художественный руководитель театра «Эрмитаж», народный артист России, писатель, автор двух десятков книг. «После любви» — роман о профессии режиссера, о спектаклях, об актерах, об Одессе и Москве, об эксцентрике и обэриутах и конечно, о людях театра. Михаил Жванецкий и Виктор Шкловский, Алиса Коонен и Любовь Полищук, Роман Карцев и Виктор Ильченко, Петр Фоменко и Юрий Любимов, Рита Райт-Ковалёва и Курт Воннегут, Давид Боровский и Владимир Высоцкий…
В «Богемную трилогию» известного режиссера и писателя входят три блестящих романа: «Безумие моего друга Карло Коллоди, создавшего куклу буратино», «Убийцы вы дураки» и «Сплошное неприличие». Все три посвящены людям талантливым, ярким личностям, фаталистам и романтикам — вымышленным и реальным личностям, в разные периоды российской истории не боявшимся нарушать общественные запреты ради прорывов в искусстве. Страдание и счастье, высшая мудрость, признание или презрение толпы — все это темы уникального литературного эксперимента, в котором соединились знание человеческой природы и мастерство настоящего романиста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Хорошее утро начинается с тишины.Пусть поскрипывают сугробы под ногами прохожих. Пусть шелестят вымороженные, покрытые инеем коричневые листья дуба под окном, упрямо не желая покидать насиженных веток. Пусть булькает батарея у стены – кто-то из домовиков, несомненно обитающих в системе отопления старого дома, полощет там свое барахлишко: буль-буль-буль. И через минуту снова: буль-буль…БАБАХ! За стеной в коридоре что-то шарахнулось, обвалилось, покатилось. Тасик подпрыгнул на кровати…».
Восприятия и размышления жизни, о любви к красоте с поэтической философией и миниатюрами, а также басни, смешарики и изящные рисунки.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.