Еврейские народные сказки - [119]

Для еврейского фольклора с давних времен характерно представление о том, что демоны живут в особом мире, на который, однако, распространяются все галахические законы. В Талмуде (трактат Бава Батра, 73а — 74а) рассказано о том, как великий путешественник рабби Раба бар бар Хана (предтеча Синдбада-морехода) попал в страну демонов, которые живут по еврейским законам. Его, как и героя сказки, хотели там женить, но он счастливо избежал этого. Именно потому, что законы Торы действуют как в мире людей, так и в мире демонов, принцесса вызывает неверного мужа в раввинский суд. См, также «Сказку о ювелире и красивой ведьме (№ 45) и сказку «Шед и виноторговец» (№ 46).

6. Сказка о раввине, раввинше, их сыне и волшебнике Клойстере. — Райзе; зап. от поэта Мотла Гарцмана, в 1936 г., в г. Винница, Подолия. АТ 325 (I) «Волшебник и его ученик. Изучение магии».

Сюжет сказки в данной версии сильно редуцирован, однако в еврейском фольклоре известен и полный вариант этого сказочного типа, см., например, сборник «Yiddish Folktales» (13, с. 73–76).

Клойстер (букв. «монастырь», идиш) — Евреи в Средние века считали монахов и священников чернокнижниками и злыми волшебниками. (См. сказку «Хавеле в костеле» (№ 81), в которой ксендз уволок Хавеле, как Баба Яга — Ивашку.) Христиане, как известно, платили евреям той же монетой. Впрочем, дело, видимо, не только в этом. Например, в очень похожей по сюжету персидской сказке «Дервиш-колдун» в качестве злого волшебника выступает дервиш (9, с. 29). В средневековой Европе именно монахи были хранителями знаний, в том числе оккультных. Кроме того, во многих житиях и легендах рассказывается о монахах, которым удавалось подчинить своей власти нечистого духа. А где власть, там, как известно, и злоупотребление властью.

7. Вознагражденная доброта. — Райзе; зап. от столяра Нахмана Шаца, в 1924 г., в с. Уладовка, Подолия. АТ 560 (Ib) «Волшебное кольцо. Обретение волшебного предмета».

Сюжет этой не менее известной, чем предыдущая, сказки, редуцирован еще больше.

8. Сказка про царя и умного слугу. — Райзе; зап. от поэта Довида Гофштейна, в 1947 г., в г. Киеве. АТ 810 «Ловушка для дьявола», СУС — 326Н* «Смельчак, ночующий в церкви» (соответствие приблизительное).

9. Два брата, богатый и бедный. — Цфасман; зап. в м. Санок, Западная Галиция (в настоящее время территория Польши). AT 735А «Злосчастье в заключенье», АТ 736 «Удача и богатство».

Характерно, что Горе-злосчастье появляется перед героем сказки в виде гуся. Евреи с древнейших времен представляли себе злых духов в виде существ с птичьими, преимущественно гусиными, лапами.

Линек — местечко неподалеку от Санока.

10. Сказка о Далесе. — Бейлин. Райзе; зап. от поэта Довида Гофштейна, в 1947 г., в г. Киеве. AT 947А* «Злосчастье отказывается уйти от человека» (соответствие приблизительное).

Далее — буквально «бедность, нужда» (ивр. / идиш).

11. Мешочек Машиаха. — Варшава. AT 330А (IIе, IIIb) «Кузнец и Дьявол (Смерть)».

Ангел Преисподней — ангел Дума (букв. ангел Тишины), поскольку в Псалтыри (Пс. 114 (113): 17) Преисподняя (Шеол) названа Тишиной. Этот ангел встречает душу за гробом и отправляет ее в рай или в ад (Талмуд, трактат Брахот, 52).

С тех пор «Машиах лежит в мешке»… — Райзе пишет в своем комментарии: «Есть такая поговорка „Лежать в мешке”, означающая попасть в безвыходное положение».

СКАЗКИ И ЛЕГЕНДЫ ОБ ИЛЬЕ-ПРОРОКЕ

Илья-пророк (I Цар., гл. 17–19, 21; II Цар., гл. 1–2)[2] — величайший библейский пророк из числа тех, чьи пророчества до нас не дошли.

С тех пор как пророк Малахия сказал: «Вот Я посылаю вам Илью-пророка перед наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал. 3, 24), Илья-пророк как предтеча Машиаха связан в сознании евреев с чаяньями мессианских времен.

Еврейская устная традиция (в отличие, например, от русской) начиная со времен Талмуда и вплоть до наших дней в качестве модели для сказок об Илье-пророке выделяет из библейского повествования не те эпизоды, в которых Илья является в своей огненной и громовой ипостаси, а те, в которых он выступает спасителем бедняков (история вдовы из Царфата (Сарепты), I Цар. 17, 9—24) и обличителем несправедливости (история о винограднике Навота (Навуфея), I Цар., гл. 21).

Илья-пророк занимает совершенно особое место в постбиблейской литературе. Согласно Талмуду и мидрашам, Илья, вознесенный живым на небо, принимает постоянное участие в земных делах, появляясь там, где срочно необходимо Божественное вмешательство. Он странствует по миру то в обличии благочестивого старца, то кочевого араба (отсюда в народных сказках — Илья-пророк в образе бродяги, прохожего), то вовсе невидимкой, но всегда как ангел-хранитель праведников и мудрецов. Он спасает их от беды, от опасности, от болезни, от бедности, обучает премудростям Торы и тайнам каббалы. В сущности, уже талмудическая агада дает образцы сюжетов об Илье-пророке, напоминающие народные сказки.

В еврейских народных сказках (причем не только ашкеназских) Илья-пророк всегда выступает в функции доброго волшебника, выручающего героя из беды. Образ Ильи-пророка настолько популярен, что сливается с образами других необыкновенных помощников, будь то ламед-вовник, хасидский цадик или даже шутник и проказник Гершеле Острополер (см. сказки «Чудо в корчме» (№ 141), «Сказка о счастливой свадьбе» (№ 142), «Илья-пророк — адвокат» (№ 143)).